Боги всеблаги, и, значит, им в высшей степени
свойственно иметь попечение обо всем.
Платон, «Законы»

Величественными идеями и таинственным Благом вовсе не исчерпываются основные метафизические прозрения аттического мудреца. Он открыл целый ряд «ипостасей» сущего - Единое, Число, Ум, Душу и другие. И расположил их в сложной метафизической иерархии (от όν, Единого до μη όν, материи). Он выстроил также религиозно-философскую, или пантеистическую иерар хию мира - от верховного бога-Демиурга и до уровня родителей и покойников.

«Наивысшая интегральность всего сущего» (согласно А.Ф. Лосеву) в философии Платона достигается в Переоедином (Едином), или Благе (чаще трактуется как Идея Блага, ίδεα τοϋ άγαφοϋ). Далее следует Число - «между Единым и Умом, как арифметическое число - между Умом и чувственностью» .. Единое порождает Идею (Эйдос) - сверху и снизу. А также, через Число, порождает Ум. Ум, через «Идею снизу», переходит в свое инобытие -Душу , в которой лик «Идеи снизу» становится Парадигмой, Демиургией. Особый, «идеальный предел всех творческих актов демиурга» , или Демиургии - София. Завершается творение переходом Души в еще более чувственное и телесное - Космос.

Боги и божества в философии Платона предстали скорее в качестве весомого дополнения к его метафизической иерархии. Однако можно акцентировать их значимость, поскольку Единое, Благо, Ум, Демиург трактуются философом также как боги. Кроме того, боги и божества играют колоссальную роль в жизни людей. Вспомним хотя бы о мудром даймоне Сократа. Они - трансцендентны (особенно Единое, Благо), но могут восприниматься как нечто трансцендентальное , «трансцендентальные принципы» и даже как «рационалистическая выдумка» (А. Ф. Лосев). Можно согласиться с А. Ф. Лосевым, написавшим, что «подлинные боги для Платона - это, собственно говоря, его идеи» . Но соглашаться нужно осторожно. Поскольку, например, в «Тимее» мир идей отделяется от акцентированного демиурга-творца, а в «Государстве» бог скорее отождествляется с идеей Блага. Кроме того, Платона можно понимать как в теистическом, так и в пантеистическом смысле, и так далее. Одно не вызывает сомнений - «духовная интенсивность» философа.

«…Ты знал прозрение божественной жизни…», - так написано на гробнице Платона в Академии. И это в определенной мере правда: ему были знакомы и живые божественные явления (например, даймон учителя Сократа), и рациональные доказательства подобного рода. Боги существуют потому, полагал Платон, что это следует из одушевленности Вселенной, а также из «прекрасного распорядка» Вселенной и времен. Об этом же говорит и поклонение богам у всех греков и варваров.

В поздних «Законах» философ окончательно приходит к выводу о том, что живой совершенный космос и все его живые и «неживые» части, включая Солнце и другие небесные тела, имеют души. И нужно все эти благие души признать божествами. «Платон, как пифагореец, несомненно был причастен к религиозному почитанию солнца» . И не случайно Благо в его мифе о пещере сопоставляется именно с Солнцем. Неоплатоник Ямвлих Халкидский объясняет это тем, что Солнце - для Платона (и в понимании Ямвлиха оно именно такое) - «соразмерно отцу порождения» .

Таким образом, Платон приходит к пантеистическому выводу: «Все полно богов» (Законы X 899 b). То есть «чистый дух» платонизма, о котором писали многие платоноведы, действительно имеет аспект «теории пантеистического космоса» (А. Ф. Лосев).

Благодаря богам происходит всеобщее становление к великой конечной цели, а именно к «присущему жизни целого блаженному бытию» (Законы X 903 с). Каждая часть мира возникает и совершает свои действия, как правило, ради этого бытия. А боги заботятся обо всех, но особенно о спасении и добродетели целого. Над каждой частью поставлен божественный правитель, который ведает «мельчайшими проявлениями всех состояний и действий» (Законы X 903 b).

При этом богов Платон почти не называет персонально, почти ничего не говорит об их «функциях» (исключение - Эрот, Афродита). Он чаще высказывается апофатически, в духе личных переживаний живого религиозного опыта и мистического знания. А в том, что Платон знал подобный опыт, не сомневались многие, особенно в эпоху Ренессанса: его философия понималась как «наиболее совершенная форма выражения в языческом мире первобытного откровения» . Платон явно выходил за пределы греческого политеизма, тем более представлений и обрядов «большинства». А. Ф. Лосев справедливо подчеркивает суть этих эллинских представлений: греческой религии свойственна «принципиальная телесность». Платон же открывается в этой теме существенным образом как эзотерик.

О двух философиях Платона - экзотерической и эзотерической - писали Шлейермахер, Теннеман, Шестов и другие исследователи. Теннеман, например, полагал, что у философа основной была устная речь, а письменный текст служил лишь пропедевтикой истины. На эзотеризм Платона указывают также его суждения о «посвященных», об «умирании» и другие.

«Сокровенное учение гласит, что мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать, - величественное, на мой взгляд, учение и очень глубокое. <…> О нас пекутся и заботятся боги, и потому мы, люди, - часть божественного достояния» (Федон 62) .

Эти слова к тому же экзистенциальны - их произносит герой диалога Сократ перед казнью. Они экзистенциальны и у Платона. Философ явно прозревал то, что в христианстве именуется волей Божией, но высказывался на эту тему, разумеется, по-своему.

Люди и боги, в его понимании, синергичны в самой высокой степени. Во-первых, боги - это добрые и заботливые господа , владеющие людьми. Однако здесь, с христианской точки зрения, философ обнаруживает языческую доверчивость не только к благим божественным силам, но и к диаволу и его демонам. Об этой доверчивости говорят многие суждения философа, например, такие: люди «не ведают, что ни один бог (курсив наш. - В. К.) не замышляет людям зла, да и я…»(Теэтет 151 cd) . А также - «наши союзники - это боги, а равным образом и даймоны» (Законы X 906 а).

Во-вторых, боги ведут людей по их жизни - как стража ведет конвоируемых. Но эта стража - благая, это невидимые наши покровители и попечители, добрые наши и заботливые высшие силы. Здесь очевидна перекличка с иудаизмом, христианством, Каббалой. Однако несомненны и глубокие отличия: например, в «Законах» философ называет людей «чудесными куклами богов» (Законы I 644 е - 645 а). То есть ставится под вопрос свобода воли и свободная разумность человека. Кроме того, Платон - апологет сомнительных благ от языческих богов. Например, бог любви Эрот, как полагал философ, ведет нас к целостности и счастью, - и здесь есть существенная правда. Но этот бог может не считаться ни с кем и ни с чем, в том числе, как можно понять Платона, и с религиозными и нравственными нормами. А. Ф. Лосев в описаниях философом Эроса видел даже диавола, беса. Но эта языческая «жизненность» Платона завораживала многих его почитателей, в том числе и русских неохристиан - Д. С. Мережковского, Н. А. Бердяева и других.

В-третьих, четко и ясно обозначена истинная позиция людей, их воли, чувств, разума, по отношению к высшим «господам» - не уходить от «господ», не своевольничать, не доверять своему человеческому разуму. Ведь мудрость - это не достояние людей, а достояние богов; она пристала, как и мера истины, «только богу» (Федр 278 d). Кроме того, богам присуща справедливость, рассудительность и разумность. Поэтому самые разумные из людей понимают, что они не смогут позаботиться о себе лучше, нежели боги.

Несомненную аналогию, однако высшего порядка, мы находим в комментариях к Апокалипсису: верующие люди не поклоняются «идолу лжеименного разума, готового любодействовать с любой мыслью и идеей. <.. .> Господь дает им все необходимое для победы над собой» .

Лучшие люди, согласно Платону, хотят оставаться подле лучшего всегда и «до последней крайности» (Федон 62 е). Побег от добрых и могущественных богов - безумие. При этом оказывается, что и побег от любвеобильного Эрота тоже недопустим - как явное проявление враждебности богам (Пир 193 b), которое обязательно наказуемо. Еще более наказуем суицид. Однако гнев богов может достичь и крайней степени: «Если мы не будем почтительны к богам, нас рассекут еще раз (как рассекли андрогинов. -В . К.)» (Пир 193 а), т.е. лишат целостности, любви и блаженства.

В-четвертых, победа над собой (ради лучшего) у Платона обозначает тоже нечто, перекликающееся с духовностью христианства, - это ограничение «своей связи с телом», когда мы «не будем заражены его природою, но сохраним себя в чистоте» (Федон 66 е - 67 а) . «А нечистому касаться чистого не дозволено» (Федон 67 ab). Чистый, как можно понять Платона, - это человек, который освободился от «оков» тела: он чист разумно, нравственно и религиозно. Он приблизился к «посильному уподоблению богу»
(Теэтет 176 а b).

Тут наблюдается и более очевидная связь с эзотерикой известных Платону мистериальных обрядов. Философ на эту тему порой высказывался неприкрыто: «как говорят о посвященных в таинства» (Федон 81 а) и т. д. И это позволило П. А. Флоренскому прийти к достаточно радикальному выводу: «Мысль Платона - существенно культо-центрична». «Это, в сущности, не более как философское описание и философское осознание мистерии» .

В-пятых, Платон, скорее всего, предчувствовал Царствие Небесное (например, его Сократ умирает с «радостной надеждой» на блаженную жизнь); предчувствовал реальность рая и ада. Его преданные добру и истине надеются обрести после смерти «величайшие блага» (Федон 64 а), а нечестивых ожидают ужасы Тартара. Более того, философ явно подчеркивал непререкаемость аналогичных истин: «Это я утверждаю без колебаний, решительнее, чем что бы то ни было в подобном же роде!» (Федон 63 с) .

Боги, в понимании Платона, несомненно предуготовили для совершенных людей невероятные по человеческим меркам блага и чудеса. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его», - как свидетельствует о Царствии Небесном апостол Павел (1 Кор. 2:9). Платону же «Аид» представлялся как «места славные, чистые и безвидные», где «благой и разумный бог» (Федон 80 d). Чистая, философская душа уходит в «безвидное место, божественное, бессмертное, разумное и, достигши его, обретает блаженство, …впредь навеки поселяется среди богов» (Федон 81 а) .

Боги Платона откликаются на выстраданные обращения людей. Самый верный способ быть услышанным богами - молитва. Философ писал об этом на протяжении всего своего творчества и строго запрещал молиться необдуманно. Некоторым людям, впрочем, лучше вообще не молиться, или молиться, но просить то, «что противоположно… желаниям» (Законы III 688 be). Именно так должны молиться неумные люди. Заметим, что с точки зрения христианства эти рекомендации сомнительны.

А молитвы умных - постоянное и великое благо. И в работах Платона много указаний на необходимость повседневных молитв: в «Федре» Сократ увещевает собеседника: «Разве не следует помолиться перед уходом?» (Федр 279 b). А в «Федоне» перед смертью, уже беря чашу с ядом, произносит: «Но молиться богам и можно и нужно - о том, чтобы переселение из этого мира в иной было удачным. Об этом я и молю, и да будет так» (Федон 117 с) .

Какие же качества бога (богов) прозревал (и доказывал) Платон? Во-первых, это упомянутая исключительная благость . Назвать бога, и даже любых богов и даймонов, источниками зла - «нечестиво, не полезно нам и противоречит самому себе» (Государство II 380 с). Кроме того, как полагал философ, источником блага нельзя полагать что-либо другое. Некоторые немецкие платоноведы, например, Штумпф и Целлер, пришли к признанию тождества идеи Блага и божества философа, а Беккер сделал вывод о том, что благо - «универсальное понятие божественного» у Платона.

Что же касается кары (божьей), постигающей людей, то, как верил Платон, она «им же на пользу» (Государство II 380 b).

Во-вторых, это творческое едва ли не всемогущество верховного бога, которого философ называет также dhmiourgovx (демиургом, творцом), умом-демиургом, Кормчим, устроителем, отцом. Пла тон был близок к монотеизму, озвучивал в Логосе имена бога, но ему явно не хватало решимости расстаться со своим философским пан теизмом и политеизмом. Или же он был не способен на это по причине укорененности в своей этноткультуре. Однако иногда он мог себе позволить более откровенно высказаться на эту тему: «Итак, в серьезных письмах вначале упоминается бог, боги же - в несерьезных» (Письмо XIII, Платон Дионисию, тирану Сиракуз 363 b) . В «Послезаконии», незадолго до смерти, он еще раз попытался назвать «высшего бога», но прозвучало нечто не слишком сакральное и философское - Небо, Космос, Олимп. Именно «Небо» дало людям число, разумность, питание и другие блага. Как писал Ε. Н. Трубецкой, Платон жил в такой исторической среде, в которой Божество «могло быть только предметом умозрения». «Единое Божественное здесь не было осязаемо, видимо» . Эта мысль более соответствует истине, чем предположение П. Линицкого. Последний полагал, что Платон был осторожен в своем монотеизме и не расставался с многобожием, опасаясь преследований суеверного народа.

«Бог, согласно древнему сказанию, держит начало, конец и середину всего сущего. Прямым путем приводит он все в исполнение, вечно вращаясь при этом, согласно природе» (Законы IV 716 а) . В «Тимее» философ рассказывает, как демиург устроил прекраснейшую и наилучшую Вселенную, «чтобы все было хорошо» (Тимей 30 а) (ср.: библейское «добро зело»). Космос порождается из «сочетания ума и необходимости» и получает жизнь «блаженного бога». Демиург творит мир из первоначальной бесформенной материи (а Бог Священного Писания, как известно, творит из ничего).
И этот мир, этот прекрасный космос Платона, можно увидеть, исследуя его тексты, даже в духе Эроса: «Весь мир, космос есть не что иное, как огромный фаллос, огромный Эрос, в котором вечное и временное соединено в одном прекрасном существе, вечно стремящемся» .

В «Политике» Платон вспоминает «спящий миф», в котором рассказано, как верховный бог с помощью своих местных богов, или «пастухов»-даймонов, правит и направляет движение Вселенной и всех ее частей. Именно боги, для передышки людей от трудов установили праздники, даровали искусства, исправляют человеческие недостатки. «Бог управляет всем, а вместе с богом судьба и благовремение правят всеми человеческими делами» (Законы IV 709 b) . Однако Платон противоречиво признавал и нечто, превосходящее своей мощью бога, - это «Ανάγκη, Ананке (Необходимость) и связанную с ней богиню судьбы, Мойру: «… Даже бог не может противиться необходимости» (Законы V 741 а). Очевидно, что такой бог несравним со Всемогущим Творцом Священного Писания. И в то же время Платон в «Тимее» и «Законах» подчеркивает решающую роль благого «упорядочивающего ума», «разумной воли»: большинство людей, т.е. не философы, думает, что все «совершается по необходимости, а не в силу разумной воли, направленной к осуществлению блага» (Законы XII 967 а) .

В-третьих, это почти всесовершенство бога и совершенство им сотворенного. Бог упорядочил хаос вещей, привел каждую вещь в гармоничное согласие с собой и с другими вещами. Он создал бессмертных, а его порождения сотворили смертных. Особенно совершенным создан человек - он подобен космосу, он - прекраснейший микрокосмос. И Вселенная стала «единым живым существом» (Тимей 69 с). А. Ф. Лосев далеко не бесспорно полагал, что таким образом была обоснована «зримая мировая скульптура», и она названа Платоном ‘Αγαθόν (Благо), и она же - «огромный Эрос». Разумеется, совершенства Ума-демиурга еще прекраснее.

В-четвертых, это всеведение. От богов ничего нельзя утаить, поэтому один человек им угоден, а другой - ненавистен и наказывается «с полнейшей неумолимостью» (Законы XI 907 b). Ненавистным, например, становится тот, кто допускает словом или делом ложь, обман, подделку.

В христианском понимании Господь ждет каждого человека и с великой радостью принимает покаяние любого грешника. Благость же богов Платона четко избирательна и никакого покаяния (и прощения) для неугодных не предусмотрено. Как написал профессор Н. Устрялов: «Не место узникам пещерного бытия в городе умного солнца» .

В-пятых, это истинность бога и от бога, поскольку ему чужда ложь и не мил неразумный или помешанный человек. Как людям ненавистна ложь, особенно в самом важном для них, так и богу. Он никому не посылает знамения «ни наяву, ни во сне», а прост и правдив. «Боги не колдуны, чтобы изменять свой вид и вводить нас в обман словом или делом» (Государство II 383 а) . То есть лукавство темных трансцендентных сил Платоном почему-то не было замечено.

В-шестых, это простота и неизменность, поскольку все сложное и изменчивое (от природы или от искусства) больше поддается внешним воздействиям, менее добротно и прочно. Бог же - во всех отношениях наилучший, с преизобилием красоты и добродетели. Следовательно, он не может пожелать изменить самого себя, и «пребывает попросту всегда в своей собственной форме» (Государство II 381 с).

Такими совершенными и светлыми предстают боги в понимании Платона. И все они, вместе с другими божественными существами, образуют свою иерархию «чинов сущего» (термин Прокла).

А на вершине ее - верховный бог-творец, или демиург. Ниже - олимпийские боги и боги-охранители государства. Как пифагореец, Платон полагал, что им присуще все нечетное, первичное и правое. Кстати, в «Послезаконии» в качестве первых богов фигурируют уже не эти боги, а звезды.

Далее идут подземные боги, с которыми связано «все четное, вторичное и левое» (Законы IV 717 ab). Подземного бога Плутона философ называет даже «во всех отношениях самым благим богом для человеческого рода» (Законы VIII 828 d). Причина заключается в следующем: живая общность души и тела человека, по мысли Платона, никак не лучше их разобщения. По сути, вопреки христианской точке зрения, философ предполагал, что в подземном мире Аида, где, прежде всего, Тартар (ад), люди найдут благость (как бы избегнув Тартара?). В понимании христианства все люди до воскресения Христова пребывали в аду (т.е. в Тартаре или даже в Аиде?). И мертвые, и живые были под властью «князя мира сего». И тогда надежды Платона на «места благие» (в Аиде), на «острова блаженных» пусты.

За богами, согласно философу, всегда следует правосудие, воздающее тем, «кто отступает от божественного закона».

Еще ниже располагается множество божеств. Кл. Коллинз верно подметил: Платон сознавал, «что между небом и землею есть много вещей, о которых и не «снилось ему» в его философии, и что существуют невидимые реальности» . И действительно, трансцендентный мир Платона весьма сомнителен с точки зрения христианства. Так, философ говорит о «воздушном племени» даймонов, которые служат богам и превосходят людей «более божественной и лучшей природой» (Законы IV 713 d).

Они совершенно прозрачны (о тонкоматериальности ангелов и бесов пишет и святитель Игнатий Брянчанинов), удивительно разумны и знают все мысли людей. Они заслуживают, согласно Платону, усердного почитания «за их благие вещания» (философ прекрасно запомнил чудесные предупреждения Сократу от его даймона). Они легко носятся «по земле и по всему свету», приветствуя благих людей и ненавидя «очень дурных людей… как уже причастных страданию» (Послезаконие 985 а).

И снова становится очевидно - воздушное племя бесов во главе с бесовскими князьями для Платона не существовало. Его ответ на зло языческих богов - запретить так (реалистически) писать и думать о богах. Его описанине даймонов напоминает описание Ангелов Божиих (воздушны, удивительно разумны и т. д.), но вызывает большие сомнения: нет и намека на падших ангелов; нет четкой специфики Ангелов. Зато есть небесспорные «благие вещания»; есть, так сказать, «функциональные» демоны (даймоны гостеприимства и другие). Возможно, что, по меньшей мере частично, прав блаженный Августин, видевший в эллинских демонах «бесовское начало», «злую цель» и разлучение.

У каждого человека, согласно Платону, - несколько личных демонов: это, например, «гостеприимный демон и бог» (Законы V 729 е - 730 а), который связан с Зевсом-Гостеприимцем. И если человек совершает преступление против гостя или чужеземца, то демон его, как правило, наказывает. Это также демон благополучия и благообразия, который запрещает человеку предаваться чрезмерным слезам или смеху, и другие.

На уровне даймонов пребывают и разнообразные гении, тоже посредники между богами и людьми; «нечто среднее между богом и смертным» (Пир 202 de). «Не соприкасаясь с людьми, боги общаются и беседуют с ними только через посредство гениев - и наяву и во сне» (Пир 203 а) . По мнению А. Ф. Лосева (см. примечания ко 2-му тому четырехтомного издания сочинений Платона 1990-1994 гг.), «гений» и «даймон» - синонимы. При этом Лосев пишет только об одном демоне (или гении), получаемом каждым человеком при рождении и сопровождающем его всю жизнь. Между тем у Платона описаны несколько постоянных демонов при каждом человеке.

Читая Платона, нетрудно заметить, что даймоны и гении достаточно противоречивы, неоднозначны. Так, даймон Сократа, который помогал ему всю жизнь, в час смертельной опасности (на афинском суде) отмалчивался. И Сократ был казнен. А «великий гений» Эрот из диалога «Пир» - и богатый (сын бога Пороса), и бедный (сын нищенки Пении). Он - и «небесный», т.е. благородно-гомосексуальный, и «пошлый», то есть распаляющий естественную любовь между мужчиной и женщиной.

Согласно мифу о лучшем государстве в поздних «Законах», даймоны к тому же - наилучшие правители над людьми. Они превосходят людей, согласно Платону, именно так, как люди превосходят быков. Даймоны, как следует из мифа, «с необычайной легкостью» заботились о людях, доставляя им «мир, совестливость, благоустроенность и изобилие справедливости» (Законы IV 713 de). Конечно, исходя из этого описания, хочется думать, что речь идет об Ангелах Божиих, точнее, о мечте о них. Однако христианские Ангелы не могут пониматься как столь радикально отличные от хороших людей. Напротив, догматическое богословие оценивает светлое человеческое достоинство (творческое, преобразующее грешный мир и др.) выше, нежели бесплотное Ангельское.
В «Послезаконии» Платон говорит также о полубогах, рожденных из воды и способных быть зримыми и незримыми. О них, полагает философ, мы знаем из снов, прорицаний, видений перед смертью и т.д.
Еще ниже в этой иерархии философа идут герои, тоже заслуживающие большого почитания. Далее следуют частные святилища родовых богов; живых родителей.

Платон, по сути, настаивает на пятой заповеди Священного Писания: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20:12). Он даже говорит «не почитай», а относись «с особым благоговением» (Законы IV 717 cd). И уступай родителям во всем. Потому что они нас родили и вскормили, и им принадлежит наше тело, душа и имущество. К их молитвам - за и против детей - боги прислушиваются особенно внимательно.
Необходимо также постоянно помнить и заботиться о своих покойниках. И за это боги тоже благосклонны к человеку.

Таким предстает религиозный мир Платона. Он, в сравнении с христианским миром, - почти совершенно языческий (но, в основном, добрый языческий); заметно выстроенный рационалистически, противоречивый и не вполне отрефлектированный. К его истине, как полагал П. Линицкий, с очевидностью примешаны «заблуждения и суеверия» . Отдельные соображения философа, например, о полубогах, рожденных их воды, просто слабы и сомнительны. Очевидно прельщение философа тварным, телесным (особенно в связи с «небесной» любовью). «Платонизм с этой точки зрения, - заметил А. Ф. Лосев, - есть сплошная «прелесть»» .

Бесам привольно в его мире Истины, Красоты и Блага. Святитель Николай Чудотворец несомненно обнаружил бы в сочинениях Платона «приятные жилища для бесов» (так святой называл эллинские храмы, в том числе великолепный храм Артемиды, который он со своими сподвижниками разрушил до основания). Конечно, многие спорные с точки зрения христианства выводы философа оправданы его принадлежностью к языческой культурно-исторической среде, а также его дерзновенным поиском истины, обнаружением своей «лаборатории мысли» (А. Ф. Лосев).

Платон учил и «прельщал» в такой степени, что эзотерик Ямвлих Халкидский и другие неоплатоники исходили из «понимания языка Платона как священного, демиургического и даже теургического» . Тексты Платона, в их толковании, образуют симфонию, не противоречивы и богодухновенны. В них представлена вся «вечная мудрость», вся целокупность истины об универсуме и его частях.
Но с христианской точки зрения видится иначе: Свет из тьмы - в религиозной философии Платона - не смог пробиться в полную силу. Благой бог Платона, который так остро нуждается в многочисленных и иногда даже вымышленных сущностях (богах, даймонах, качествах и т.д.), так и остался благим языческим богом, как бы подобревшим Зевсом (этого, кстати, и хотел философ!), а не Всемилостивым и Всемогущим Богом Писания. Но гениальный ум философа поднялся до переклички, а порой и близости с религией Господа Бога Иисуса Христа. Поднялся до соприкосновения с субстанциальной основой мироздания.

Мы уже много раз использовали термины "Бог" и "Божественное". Наконец, пришла пора определить, каков собственный смысл этих слов в Платоновой теологии.

Кто-то заметил, что Платон был основателем западной теологии. Это верно, если ее понимать в определенном смысле. "Вторая навигация" Платона, открытие сверхчувственного в ходе нее, впервые дали ему возможность увидеть божественное в новой перспективе так, что и сегодня для нас фундаментальным образом равнозначно: верить в божественное = верить в сверхземное. Несомненно, под таким углом зрения Платон был создателем западной теологии, введя категорию нематериального, в модусе которой осмыслено божественное.

Отдав должное Платону в обнаружении нового яруса бытия, в который была имплантирована вся теологическая проблематика, нельзя терять из виду, что понятие сверхчувственного есть константа всей философии, а также структурный фундамент греческой ментальности с ее многогранным пониманием божественного.

Поэтому в теологии Платона мы должны различать безличное божественное начало и Бога и богов персонифицированных. Божественное - это идеальный мир во всех своих измерениях, Божественна Идея Блага, тем не менее, это не есть Бог-личность. На вершине иерархии идеального мира находится божественное Существо, но и это не Бог-личность, также как Идеи суть божественные имперсональные (безличные) Существа.

И уж если кто и обладает личностной характеристикой, т.е. является Богом в старом смысле, то это Демиург, мудрый, понимающий и волящий, но и он, иерархическое завершение мира, - вне мира идей, ибо он не только его не создает, но и не зависит от него. Демиург не сотворяет и так называемой "хоры", или материи, из коей состоит физический мир; материя предшествует ему как идеальное условие. Демиург - это ваятель, зодчий, формовщик мира, но не творец его. Боги, созданные Демиургом, - подобны звездам и светилам, одушевлены и проникнуты логосом. Поразительна привязанность Платона к той божественности, в которой так много от античного традиционного политеизма. Божественна душа мира, божественны души звезд и души людей, рядом с которыми - их демоны-хранители и демоны-посредники, медиумы, наиболее типический из которых - Эрос.

Как видно, в самом теологичном из мыслителей Греции структурно внедрен политеизм. Позже Аристотель сделает в этом отношении шаг вперед, сместив границы иерархии, он предпочтет Бога-личность взамен имперсонального божества. И все-таки никто из греков, в т.ч. и Аристотель, не откроет монотеистического облика мира, принести который будет суждено лишь Библии.

2.3 Бог и божественное у Платона

Боги и божества в философии Платона представляли в качестве весомого дополнения к его метафизической иерархии. Боги и божества играют колоссальную роль в жизни людей. Боги существуют, поэтому, полагал Платон, что это следует из одушевлённости Вселенной, а также из "прекрасного распорядка" Вселенной и времён. Об этом уже говорит и поклонение богам у всех греков и варваров.

Благодаря богам происходит всеобщее становление к великой конечной цели, а именно к "присущему жизни целого блаженному бытию". При этом богов Платон не называет персонально, почти ничего не говорит об их "функциях". Он чаще высказывается апофатически, в духе личных переживаний и живого религиозного опыта и мистического знания. А в том, что Платон знал подобный опыт, не сомневались многие. Философия: учеб. пособие для вузов / под ред. В.И. Лавриненко. - М.: Юрист, 2002. - 516 с.

В теологии Платона различают безличное божественное начало и Бога, и богов персонифицированных. Божественное - это идеальный мир во всех своих измерениях.

У Платона божественное - это идеальный мир во всех своих измерениях. Идея блага божественна, но это не бог - личность. На вершине иерархии находится божественное существо, но это все безличные существа. Платона можно считать основателем западной теологии в том плане, что у него божественное - это сверхземное, нематериальное. Античная философия: Энциклопедический словарь. - М.: Кругосвет, 2008. 896 с.

Античная философия

Платон (428--347 до н. э.) -- величайший мыслитель, в творчестве которого античная философия достигла своей кульминации. Платон -- основоположник объективно-идеалистической философии, положившей начало европейской метафизике...

Древнегреческие философы и проблемы развития государства. Платон и Аристотель

Учеником и последователем Сократа был Платон (427 - 347гг до н. э.) - сын афинского гражданина. По своему социальному положению происходил из афинской рабовладельческой аристократии. И конечно же был своим человеком в Сократовском кружке...

Жизнь и творчество Платона

Творчество Платона по сегодняшний день остается в центре внимания исследователей различных направлений. Литературная жизнь Платона началась при жизни Сократа и не прекращалась в течение 50 лет, до самой смерти Платона...

Платон и его эстетика

Почти все сочинения Платона написаны в форме диалогов (беседу в большей части ведёт Сократ)...

Проблема души и тела в философии Платона

Платон предполагает определенное понимание сущности человека. Так как Платон делит все сущее на две неравноценные сферы - вечные, с одной стороны, и преходящие - с другой, так и в человеке различает бессмертную ДУШУ и смертное ТЕЛО...

Проблемы души в древнегреческой философии

Платон создатель объективного идеализма. Он внес идеи Сократа и Пифагора, получился синтез его теории, где и его мысли преобладали не в малой степени. В его теории говорится, что есть мир, в котором существуют идеи. Эта идеальная проекция вещей...

Проблемы идеального

Тайна рождения спиритуалистического взгляда на идеальное ясно просвечивает в учении Платона. Человеческая жизнедеятельность, констатирует Платон, управляется непосредственно не законами природы, а законами государства...

Развитие некоторых идей Сократа и Платона в теософии XX века

За 2500 лет человечество прошло огромный путь. Но ясно прослеживается преемственность от основоположников философии до новейших ее представителей. Возможно, это потому, что истина абсолютна...

Сравнительный анализ принципов метафизики и теории познания Платона и Аристотеля

Идеалистическая гносеология Платона вытекает из его объективно - идеалистической онтологии из его идеалистической психологии. Сотворённые богами души, находясь на небе, питаются созерцанием за небесной области - идеального мира...

Теория человека-полубога

Многие философы разных времен считают, что божественное начало в человеке - это душа. Но что есть душа, каковы ее функции? До сих пор ответа на эти вопросы нет. Есть только утверждение, что душа может страдать, на душе может быть радостно. Известно...

14. Платон:учение о боге и триадности сущего

Введение

Платон может быть с полным правом назван родоначальником философского монотеизма. У предыдущих философов понятие единого Бога появляется лишь фрагментарно, в форме отдельных догадок (бог у Ксенофана. Логос у Гераклита, Ум у Анаксагора, бог, его промысл и его особый дар – даймоний у Сократа). В философии Платона вся его объективно-идеалистическая система логически предуготовляет монотеистическое понимание божественной силы, правящей миром. Более того, гениальная догадка Платона о троичности бытия породила ту философскую линию (неоплатоническая триадология), которая не только не умерла с закатом античной философии, но и во многом предопеределила ход и логико-категориальный аппарат богословских умозрений святых отцов и учителей Церкви III – VII веков.

Так можно ли говорить о теологии Платона, о Платоне как «богослове» (пусть даже в кавычках)? Ответом на этот вопрос могут быть не только известные и цитированные уже в настоящем пособии слова свт. Григория Богослова, назвавшего Платона «одним из эллинских богословов» (см. предыдущую главу). Уместно здесь привести слова Вильгельма Виндельбанда: «…Платон делает попытку философски обосновать религиозные догматы или, по крайней мере, доказать их возможность и «вероятность». В этом смысле он является первым богословом».

Учение о боге

Философский монотеизм, проявляющийся у Платона в «Государстве», «Законах», «Тимее» и его диалектическое обоснование в «Парменид», сочетается, конечно у него с поддержкой народной языческой религии. В философии Платон – монотеист, в обыденной жизни и в обряде – язычник. Да и могло ли быть иначе?

Учение о Боге и богопочитании в «Государстве» (II, 378b-383с) имеет следующее содержание. Говоря о недопустимости для воспитания достойных граждан мифов, где излагаются темные стороны взаимоотношений между богами (раздоры, козни, месть), Платон разворачивает своеобразную теодицею, причем касающуюся не множества богов, а единого бога. Из исходного положения о том, что бог благ, делаются следующие выводы:

1.Бог не может быть причиной всего, вопреки утверждению большинства. Бог есть причина только благих вещей.

Сократ. Благо – причина не всяких действий, а только правильных.. В Зле оно неповинно… Значит, и бог, раз он благ, не может быть причиной всего вопреки утверждению большинства. Он причина лишь немногих вещей, созданных им для людей, а ко многому он не имеет отношения: ведь у нас гораздо меньше хорошего, чем плохого. Причиной блага нельзя считать никого другого, но для зла надо искать какие-то причины, не только бога (II , 379 b - c )

2.Божьи наказания в отношении злых людей так же являются благом, ибо они полезны людям.

С. Бог вершит лишь справедливое и благое, а кара, постигающая этих людей, им же на пользу… Нельзя позволить утверждать поэту, будто они бездействуют, подвергаясь наказанию, а тот, от кого это зависит, - бог. Однако если бы поэты сказали, что люди эти нуждались в каре и что бедствуют только порочные, которые подвергаясь наказанию, извлекают для себя пользу от бога, это можно допустить. Но когда говорят, что бог, будучи благим, становится для кого-нибудь источником зла, с этим всячески нужно бороться: никто – ни юноша, ни взрослый, если он стремится к законности в своем государстве, - не должен говорить об этом, ни слушать в стихотворном, ни в прозаическом изложении потому что такое утверждение нечестиво, не полезно нам и противоречит самому себе. (II , 380 a - b )

3.Бог не является волшебником, меняющим свой облик в разных целях. Ведь изменение облика есть обман, а тот, кто благ, не может быть обманщиком. Кроме того, любое изменение благого бога было бы изменение к худшему. Следовательно, бог неизменен и прост.

С. Значит, бог – это нечто вполне простое и правдивое и на деле, и в слове; он и сам не изменяется и других не вводит в заблуждение ни на словах, ни посылая знамения - ни наяву, ни во сне» (II , 382е)

В «Государстве» же (книга Х), говоря о политической роли искусства, Платон считает, что вещи в мире , которым награждает искусство , суть подражание вещам самим по себе . В силу этого художник есть творец призраков, далеко отстоящих от действительности (речь идёт о действительности идеальной). Бог же, являясь творцом вещей самих по себе (то есть идей), назван царем (Х, 597е)

Бог как устроитель Вселенной наиболее ярко показан в «Тимее» (28с-47е) – см. предыдущую главу.

Однако наиболее систематически и последовательно Платон заявляет себя религиозным философом, богословом и даже апологетом религии в диалоге «Законы» (Х, 885b-910d), своем последнем наибольшем творении. Правда, здесь Платон говорит уже о богах, а не о боге . Но у Платона, как и у Сократа, множеств богов сливается в единство. «… Бог, согласно древнему сказанию, держит начало, конец и средину всего сущего. Прямым путем приводит он все в исполнение… За ним всегда следует правосудие, мстящее тем, кто отступает от божественного закона» (IV, 715e-716a).

Рассмотрим некоторые положения теологии Платона в «Законах»

1.Человек и его свободная воля . В этом диалоге, в отличие, например от «Государства» (см. Х, 617е), Платон существенно ограничивает свободную волю человека, как бы перекладывая на богов часть ответственности за зло в мире. Человек – это бессловесная и бездушная кукла в руках богов (I, 644d-645c) или какая-то игрушка (VII, 803c-804b). Эта кукла приводится в движение божественными нитями. Дернет бог за одну нить - человек предается пороку, дернет за другую – человек становится добродетельным. Самая лучшая нить – это золотая и самая тонкая нить рассудка. Она ведет нас к благу. Поэтому нужно и должно заставить людей посредством божественно установленных законов ждать действия золотой нити и всецело ей подчиниться, то есть быть максимально моральными существами.

2.Типы неправильного отношения к богам. Этих типов три: 1) неверие в существование богов; 2) вера в бытие богов, но отрицание их вмешательства в человеческие дела; 3) уверенность в том, что богов легко склонить в свою пользу и умилостивить жертвами и молитвами (Х, 885b-е). Платон последовательно отвергает каждый из этих типов. Но прежде, чем перейти к этому, Платон говорит о сомнительности древних (традиционных) мифологических представлений; критикует некоторые новые учения о боге (учение Анаксагора), констатирует волнующий и глубоко жизненный характер представлений о богах

Афинянин . … кто без волнения сможет утверждать бытие богов? Не выносить и ненавидеть людей, которые были и поныне являются причиной этих наших речей, [о преступлениях против богов] неизбежно… Сможет ли тут кто-нибудь быть кротким в увещеваниячх, если приходится, уча о богах, начинать с доказательства их бытия! Однако отважимся на это! Ибо не подобает, чтобы одни из нас неистовствовали из-за ненасытной страсти к удовольствиям, а другие – в негодовании на подобного рода людей. Итак, хладнокровно обратимся с наставлением к людям со столь испорченным образом мыслей… Никто из тех, кто в юности держался мнения, будто боги не существуют, никогда не хранил до старости подобного образа мыслей… (Х, 887с-888с)

3.Критика атеизма (Х, 888е-899d) В атеизме утверждается примат природы и случайности над искусством; религия, законодательство, искусство в узком смысле слова трактуются как результат искусства вообще, т.е. как нечто отнюдь не самостоятельное, выдуманное (так учили некоторые из софистов). Законодательно нужно бороться против этого пагубного учения, но не с помощью насилия, а методом увещеваний, ибо вопрос о первопричинах сложен. Далее Платон развивает учение о разных видах движения и утверждает примат самодвижущего начала над всякими вещами. Это самодвижущее начало есть жизнь и душа , по отношению к ней все вторично, в ней название, определение и объективная сущность совпадают. Душа по существу своему есть божество, и воспринимает божественный ум. От души человека Платон переходит к мировой душе. Космические душа и ум определяют совершенство космоса, вечно неподвижного в себе и вечно движущегося вокруг самого себя наподобие волчка. Этот самодвижущий вечный умопостигаемый (нечувственный) принцип распространяется на все космические тела.

4.Критика отрицания промысла (Х,899d-905d). Основанием этого заблуждения является присутствие в мире зла. Однако отрицающий божественный промысл, если он верит в богов, не следует логике; ведь из самого понятия бога следует неуклонное попечение последнего обо всем великом и малом. Но как же возможно зло? Платон отвечает: оно не только возможно, но и необходимо. Ибо жизнь не может удержаться на одном уровне и достигает добра постепенно. Вопрос о добре и зле корректен лишь при рассмотрении мироздания в целом; ведь зло есть таковое лишь при своей изоляции от целостности мира; приобщаясь же к целостности, оно служит добру.

5.Критика мнения о том, что богов легко склонить и умилостивить в свою пользу . (Х, 905d-907b). Боги не мздоимные начальники, которых можно взятками или лестью склонить к покровительству нашим не всегда благовидным поступкам. Они охраняют прекраснейшие вещи и всех превосходят бдительностью в отношении добродетели. Поэтому боги неумолимы в отношении несправедливого. «Наши союзники – боги… Нас губит несправедливость и дерзость, соединенная с неразумием, спасает же справедливость, рассудительность вместе с разумностью. Эти добродетели живут и в душевных свойствах богов, а в нас живет лишь малая их часть…» (Х, 906а-b)

Триадология Платона

Учение Платона (вернее – смутные, неоформленные догадки) о триадности сущего, ставшее прообразованием неоплатонической триадологии, по крупицам разбросаны по ряду его поздних творений. Следы этого учения есть в «Законах», «Государстве», «Филебе». Исследователи отыскивают отзвуки триадологии и в «Политике» . Но все начинается со знаменитого фрагмента письма к Дионисию (Младшему)…

… Ты говоришь, что тобой недостаточно воспринято учение о природе первопричины. Я должен ответить тебе иносказательно, дабы если эта табличка испытает какие-либо превратности на суше и море, тот, кому она попадет в руки, ее бы не понял. Вот в чем дело: все тяготеет к царю всего и все совершается ради него, он – причина всего прекрасного. Ко второму тяготеет второе, к третьему – третье. Человеческая душа стремится познать, каково все это, взирая на то, что ей родственно; однако из родственного ничто ее не удовлетворяет… (II письмо к Дионисию, 312 d - e )

Комментарий Климента Александрийского («Строматы» V, 14): «Третье – это бытие св. Духа. Второе же – Сына».

Комментарий А. Ф. Лосева: Платон как проповедник монотеистически понимаемого Демиурга опасается навлечь на себя обвинения, подобные предъявляемым в свое время Анаксагору и Сократу. Царь всего – бог, сотворивший мир, «второе» - вечные идеи; «третье – душа мира, из которой создаются чувственные вещи.

В диалоге «Государство» Платон уже вплотную подходит у догадкам о триадности бытия. Три сословия идеального государства (философы-правители, стражи, ремесленники) соответствуют трем частям человеческой души (разумная, аффективная, вожделеющая) и, в свою очередь, трем типам бытия в космосе (высший мир умопостигаемых идей, венчающийся идеей Блага ; душа мира , объемлющая царство чувственных вещей; телесный мир чувственно воспринимаемых вещей).

Более развито учение о триадности сущего в диалоге «Филеб» Здесь налицо уже все три субстанции (ипостаси), определяющие бытие в целом: 1) Благо (Единое); 2) Ум; 3) Мировая душа.

1.Благо в «Филебе» есть абсолютное, самотождественное единство. Оно самодовлеюще, стоит выше сущего , которое вечно стремится к нему, но не есть оно само. Природа Блага отличается от всего прочего, пребывая во всем, но сама ни в чем не нуждаясь. (Ср. диалектику при абсолютном полагании Единого в «Пармениде» (13с-142b); учение о Благе, которое все порождает, в « Государстве» (VI, 505a, 508-509d)

Сократ . …я имею в виду не тот случай, когда кто-либо полагает единство возникающего и гибнущего… ведь такого рода единство… не нуждается… в опровержении; но если кто-нибудь пытается допустить единого человека, единого быка, единое прекрасное и единое благо , то по поводу разделения таких и им подобных единств возникают большие споры и сомнения… Во-первых, нужно ли вообще допускать, что подобные единства действительно существуют? Затем, каким образом они – в то время как каждое из них пребывает вечно тождественным, прочным, непричастным ни возникновению, ни гибели – все-таки пребывают в единстве. Ведь это единство следует признать либо рассеянным в возникающих и бесконечно разнообразных вещах и превратившимся во множество, либо всецело отделенным от самого себя, – каким образом (ведь это невероятно!) единства эти остаются едиными и тождественными одновременно в одном и во многом? Вот какого рода единства и множества, Протарх, а не те, о которых говорилось ранее, суть причины всяких недоумений… («Филеб», 15а-с)

Сократ. Удел блага необходимо ли совершенен или же нет?

Протарх. Надо полагать, Сократ, что он – наисовершеннейший.

Сократ. Что же? Довлеет ли себе благо?

Протарх . Как же иначе? В этом его отличие от всего существующего.

Сократ . Значит, полагаю я, совершенно необходимо утверждать, что все познающее охотится за ним, стремится к нему, желая схватить его и завладеть им, и не заботится ни о чем, кроме того, что может быть достигнуто вместе с благом… («Филеб» 20 d )

Сократ . … области блага более причастно разумение, чем удовольствие… природа блага отличается от всего прочего… тем, что живое существо, которому оно во всех отношениях, всегда и вполне присуще, никогда не нуждается ни в чем другом, а пребывает в совершенном довольстве… («Филеб», 60 b - c )

2.Космический ум, или Ум (В диалоге «Филеб» он назван Зевсом). Это сам себе осуществленный ум, самосознание и универсальное мышление. Ум есть вместилище идей («умное место»). Платон называет его «царем неба и земли» (28с). Ум есть предвосхищение аристотелевского Перводвигателя, формы всех форм. Идея как порождающая модель - это и есть космический ум, рассматриваемый как перводвигатель для всего сущего. Воздействие Ума (идей) на материальные вещи не нужно понимать механически – это воздействие диалектическое (ср. диалектику Единого и Иного в «Пармениде» (142b-157b). Порождение есть непрерывное становление вещей с бесконечным числом узловых точек на линии становления (ср. в «Тимее» - творческая сила космического ума, характеризуется тремя терминами: παραδειγμα – первообраз, δημιονργος – демиург, мастер и γενεσις – порождение).

Сократ . … к какому роду относятся ум и знание?.. все мудрецы… согласны в том, что ум у нас – царь неба и земли … Скажем ли мы, Протарх, что совокупность вещей и это так называемое целое управляются неразумной и случайной силой как придется или же, напротив, что целым правит, как говорили наши предшественники, ум и некое изумительное, всюду вносящее лад разумение?.. Видя, что все названное сводится к одному, мы назвали все это телом?.. То же самое допусти и относительно того, что мы называем космосом; состоя из тех же самых [родов], он так же точно, надо думать, есть тело… от этого ли тела всецело питается наше тело, или же, напротив, от нашего тела питается мировое?..

Протарх . И этим вопросом, Сократ, не стоит задаваться.

Сократ . Не скажем ли мы, что в нашем теле есть душа?.. Откуда же… оно взяло бы ее, если бы тело Вселенной не было одушевлено, заключая в себе то же самое, что содержится в нашем теле, но, сверх того, во всех отношениях более прекрасное? Во Вселенной… есть и огромное беспредельное, и достаточный предел, а наряду с ними – некая немаловажная причина, устанавливающая и устрояющая в порядке годы, времена года и месяцы. Эту причину было бы всего правильнее назвать мудростью и умом… Но ни мудрость, ни ум никогда, разумеется, не могли бы возникнуть без души… Следовательно… благодаря силе причины в природе Зевса содержится царственная душа и царственный ум… Ум… вечно властвует над Вселенной… ум относится к тому роду, который был назван причиной всех вещей. («Филеб» 28с-30е)

3.Мировая душа . В диалоге «Филеб» понятие это разработано лишь эскизно (см. выше 30d). Основной аргумент ее бытия: для избежания ухода в дурную бесконечность при объяснении всяческих движений необходимо самодвижение (ср. в «Федре», 245с-246а). В «Законах» этот аргумент повторяется: если объяснять какое-либо телесное движение, то необходимо признать и то, что само себя движет и движет всем другим, иначе говоря – душу. («Законы» Х, 896а-899d). В этом диалоге учение о Мировой душе дополняется положением о существовании двух мировых душ – благой и злой. Благая душа «восприняв… поистине вечно божественный ум, пестует все и ведет к истине и блаженству» (Х, 897b) Присутствие зла в мире, злые стремления, сопротивления благу указывают на деятельность злой души, злого начала в Мировой душе. Таким образом, взгляд Платона на действительность в «Законах» более мрачный, чем в «Государстве» с его политическим идеалом. Препятствием к осуществлению идеала именно и является дурная действительность, порождение злой души. Впрочем, в космосе преобладает благая душа, она является основной и непоколебимой и определяет собой все совершенные движения в мире, а именно – круговые («Законы», Х, 898с).

Учение Платона о раздвоении Мировой души на благую и злую души как бы предвосхищает некоторые дуалистические ереси первых веков христианства (гностицизм и манихейство)

Мы уже много раз использовали термины "Бог" и "Божественное". Наконец, пришла пора определить, каков собственный смысл этих слов в Платоновой теологии.

Кто-то заметил, что Платон был основателем западной теологии. Это верно, если ее понимать в определенном смысле. "Вторая навигация" Платона, открытие сверхчувственного в ходе нее, впервые дали ему возможность увидеть божественное в новой перспективе так, что и сегодня для нас фундаментальным образом равнозначно: верить в божественное = верить в сверхземное. Несомненно, под таким углом зрения Платон был создателем западной теологии, введя категорию нематериального, в модусе которой осмыслено божественное.

Отдав должное Платону в обнаружении нового яруса бытия, в который была имплантирована вся теологическая проблематика, нельзя терять из виду, что понятие сверхчувственного есть константа всей философии, а также структурный фундамент греческой ментальности с ее многогранным пониманием божественного.

Поэтому в теологии Платона мы должны различать безличное божественное начало и Бога и богов персонифицированных. Божественное - это идеальный мир во всех своих измерениях, Божественна Идея Блага, тем не менее, это не есть Бог-личность. На вершине иерархии идеального мира находится божественное Существо, но и это не Бог-личность, также как Идеи суть божественные имперсональные (безличные) Существа.

И уж если кто и обладает личностной характеристикой, т.е. является Богом в старом смысле, то это Демиург, мудрый, понимающий и волящий, но и он, иерархическое завершение мира, - вне мира идей, ибо он не только его не создает, но и не зависит от него. Демиург не сотворяет и так называемой "хоры", или материи, из коей состоит физический мир; материя предшествует ему как идеальное условие. Демиург - это ваятель, зодчий, формовщик мира, но не творец его. Боги, созданные Демиургом, - подобны звездам и светилам, одушевлены и проникнуты логосом. Поразительна привязанность Платона к той божественности, в которой так много от античного традиционного политеизма. Божественна душа мира, божественны души звезд и души людей, рядом с которыми - их демоны-хранители и демоны-посредники, медиумы, наиболее типический из которых - Эрос.

Как видно, в самом теологичном из мыслителей Греции структурно внедрен политеизм. Позже Аристотель сделает в этом отношении шаг вперед, сместив границы иерархии, он предпочтет Бога-личность взамен имперсонального божества. И все-таки никто из греков, в т.ч. и Аристотель, не откроет монотеистического облика мира, принести который будет суждено лишь Библии.

3. Познание, диалектика, риторика, искусство и эротика

3.1. Источники познания

До сих пор мы говорили об интеллигибельном мире, его структуре и о том, как он отражается в мире чувственном. Остается выяснить, каким образом человек может приблизиться к идеальному миру.

Проблема познания так или иначе дискутировалась всеми предыдущими философами, хотя вряд ли, впрочем, можно сказать, что кем-то из них она была поставлена и определена как таковая. Платон был в этом смысле первым, кто со всей ясностью связал проблему познания с понятием интеллигибельного, хотя его решения, по большей части, сохраняли характер апорий.

Первую такую попытку мы находим в диалоге "Менон". В этом диалоге эристы устраивают коварную ловушку с целью заблокировать проблему, убеждая, что исследование и познание невозможны. Действительно, как можно искать и узнавать то, что еще не найдено, не известно. Ведь если нечто мы находим, то лишь потому, что оно уже известно; и если искомое было бы найдено, то каким образом оно было бы опознано, если не располагать эффективным средством сличения и опознания.

Для разрешения этой апории Платон находит в высшей степени остроумный выход: познание - это "анамнез", т.е. некая форма "воспоминания", реактивация того, что уже от века есть в глубинах сокровищницы нашей души.

В "Меноне"представлены два пути решения задачи - мифический и диалектический. Во избежание возможного искажения замысла Платона необходимо рассмотрение и того, и другого.

Первая, мифорелигиозная трактовка проблемы озвучивает орфико-пифагорейские мотивы, согласно которым душа бессмертна и рождается много раз. Душа, стала быть, видела все, и вся реальность для нее доступна, как по эту сторону мира, так и по другую. Если это так, заключает Платон, нет ничего проще, чем увидеть, как душа познает и понимает: она извлекает из самой себя истину, которой владеет как своей сутью. Вот это извлечение из себя и есть "воспоминание", "анамнез".

И тут же в "Меноне" все части развернуты в обратном порядке: то, что было выводом, подвергнуто философской интерпретации как факт, данный для экспериментальной проверки, в то время как то, что поначалу было мифологической предпосылкой, функцией основания, становится, напротив, умозаключением. Значит, Платон находит важным дополнить мифологическую экспозицию "майевтическим экспериментом". Он, задавая вопросы рабу, не сведущему в геометрии, приводит его сократическим методом к решению одной из теорем Пифагора. Следовательно, аргументирует Платон, поскольку раба не обучали геометрии, и никем решение не было подсказано, полученное им самим знание - его заслуга, не оставляющая сомнения в том, что источник знания - его душа, способная вспомнить. Ясно теперь, что на основе аргументации, далекой от какого бы то ни было мифа, раб, как и любой человек, способен добыть изнутри себя истину, которой прежде не ведал, которой его никто не учил.

Очевидно, условием извлечения истины из души, произрастания ее, должен быть факт наличия истины в душе. Поэтому доктрина анамнеза есть не только неизбежное следствие из орфико-пифагорейской теории метемпсихоза, но, в не меньшей степени, удостоверение в реальных возможностях сократической майевтики.

Еще одно доказательство этой теории на основе переработки математических познаний мы находим в диалоге "Федон". Мы констатируем при помощи чувств существование вещей равных, больших, меньших, квадратных, круглых и др. Но - при внимательном рассмотрении - мы обнаруживаем, что данные, сопровождающие эксперимент, все без исключения, не адекватны, в точном смысле, тем понятиям, которыми мы неоспоримо обладаем. Ни одна из вещей, чувственно нам данных, не бывает абсолютно и совершенно квадратной или круглой, тем не менее, это не отнимает у нас понятий равного, квадратного, круглого в совершенном и абсолютном смысле. Значит, необходимо заключить, что между опытными данными и нашими понятиями существует некий зазор: последние содержат в себе нечто большее относительно первых. Так откуда же берется эта плюсовая величина? Если ее нельзя структурно обнаружить вовне, т.е. чувством, стало быть, ее источник внутри нас. Причем, этот плюс не есть творение думающего субъекта, последний его находит, следовательно, он предпослан субъекту объективным образом, будучи абсолютным и независимым. Итак, чувства поставляют знания несовершенные, но наш интеллект вскрывает, отталкиваясь от этих знаний, замыкаясь и углубляясь в собственные глубины, знания иные, совершенные, коррелирующие с первыми. А, поскольку наш ум их не производит, правильно заключить, что он их находит, как изначально существующие, вспоминая.

Подобное обоснование Платон воспроизводит по поводу эстетических и этических понятий (прекрасное, истинное, благое, здоровое и т.п.), которые нельзя объяснить иначе как исходящие из чистого родникового источника нашей души, образы которой дают нам эти понятия, а в целом, и идеальное видение мира, метафизика которого представлена в "Федре", и позднее в "Тимее".

Кто-то из ученых увидел в платоновских реминисценциях первый западный аналог понятия "априори". Этот термин, хотя и не платоновский, может быть здесь использован, но не в кантианско-субъективистском смысле, а в объективистском. Мир идей - абсолютная объективная реальность, которая посредством анамнеза становится предметом ума. И, поскольку интеллект не производит, но собирает и сортирует идеи независимым от опыта образом (хотя и при содействии опыта: для "воспоминания" идеи равенства мы должны чувственно воспринимать некоторые вещи как равные), в этом случае уместно говорить об открытии "априорного" в западной философии в том отношении, что независимо от опыта в человеке присутствуют чистые формы знания.