Проблеме материнства посвящено множество теоретических и прикладных исследований (Филиппова Г.Г., Брутман В.И., Хамитова И.Ю., Мещерякова С.Ю., Минюрова С.А.,Абрамченко В.В., Баженова О.В., Баз Л.Л., Копыл О.А., Баженова О.В., Погудина Е.В., Братусь И.В., Васильева О.С., Могилевская Е.В., Копыл О.А., Кочанова Л.В., Хамитова И. В., Русалов В.М.). В этих исследованиях употребляются такие понятия как «меринская роль», «принятие роли», «материнское ролевое поведение», однако они не дают достаточного представления о ролевом контексте изменений, происходящих в личности женщины, в ее взаимодействии с окружением, о влиянии на них ситуационных переменных в период беременности и после рождения ребенка.Мы считаем актуальным выявление закономерностей процесса принятия роли матери через изучение влияния эмоциональных и смысловых компонентов переживания беременности женщинами, имеющими опыт незавершенной беременности, на принятие роли матери.

В.И. Брутман понимает материнство как «процесс выстраивания смысловых границ между матерью и ребёнком. Основным новообразованием материнства является изменение смысловой сферы женщины, которая определяет переживание материнства как динамического процесса, реализующегося в системе материнско-детского взаимодействия. Ожидание и рождение ребёнка является для женщины не просто новой социальной ситуацией, требующей реализации специфических поведенческих актов, но и запускает процесс переживания».

Г.Г. Филиппова рассматривает смысловое переживание материнства как психологическое новообразование в сфере самосознания женщины, принявшей на себя эту роль. С ее точки зрения, по мере формирования в самосознании женщины образа ребёнка происходят изменения не только в эмоциональной, физиологической, но и в смысловой сферах, которые могут носить как позитивный, так и негативный характер. Все эти сферы являются взаимосвязанными. Так, появление ряда эндокринно-соматических и психофизиологических изменений в организме беременной женщины приводят к появлению ряда негативных тенденций на смысловом уровне: опасения, страхи, связанные с предстоящими родами, страх за здоровье и судьбу будущего ребёнка, обеспокоенность перед ухудшением материнского благополучия своей семьи, перед возможным ущемлением личной свободы, переживание своей телесной метаморфозы и связанной с этим сексуальной непривлекательности.

В нашей работе мыопираемся на положения теории смысла Д.А.Леонтьева. Исходя из этой теории объекты, явления и события действительности, входящие в жизненный мир субъекта, обладают для него жизненным смыслом в силу того, что они объективно небезразличны для его жизни. Жизненный смысл есть независимая от его осознания характеристика роли объектов, явлений и событий действительности и действий субъекта в контексте его жизни. Жизненный смысл и отражающаяся в нём динамика жизненных отношений – это онтологический аспект смысла. Личностный смысл является формой познания субъектом его жизненных смыслов. Личностный смысл объектов, явлений и событий, отражается в сознании субъекта посредством эмоциональной окраски образов. Сознание выделяет то, что значимо для субъекта, и ставит перед ним задачу на смысл, на осознание того, какое конкретное место в его жизни занимают соответствующие объекты или события, с какими мотивами, потребностями и ценностями субъекта они связаны. «Личностный смысл и отражающаяся в нём динамика субъективного образа реальности» - это феноменологический аспект смысла.

Таким образом, беременность как событие жизни женщины, включённое в её жизненный мир, обладает для неё жизненным смыслом. В свою очередь, состояние беременности обладает для женщины и личностным смыслом, отражаясь в сознании женщины посредством эмоциональной окраски образа будущего ребёнка.

В качестве компонентов переживания беременности мы выделяем эмоциональный и смысловой. Смысл предстает перед нами как отношение, связывающее объективные жизненные отношения субъекта, предметное содержание сознания и предмет, и строение его деятельности. Переживание беременности характеризуется подключением новых смысловых контекстов, особым смыслом беременности, связанным с тем, что женщина оценивает свое состояние как благоприятное или неблагоприятное. В случае негативной оценки данного состояния (например, беременность ради сохранения отношений) происходит переосмысление и нахождение нового смыслового контекста, и беременность с этого момента выступает как благоприятное событие (например, беременность ради ребенка).

В качестве источников и механизмов смыслообразования выделяют следующие: мотив (мотивационный механизм), смысловая диспозиция (диспозиционный механизм), смысловой конструкт (атрибутивный механизм), личностный смысл, смысловая установка, личностные ценности, динамическая смысловая система и смысл жизни.

Ожидание и рождение ребёнка является для женщины не просто новой социальной ситуацией, требующей реализации специфических поведенческих актов, но и запускает процесс переживания. Возникновение нового жизненного отношения (с образом будущего ребёнка) влечёт за собой усложнение организации женщины, что расширяет круг её взаимодействий с миром и способствует возникновению новых отношений с окружающими.

В психологии переживание рассматривается как «противопоставление объективному знанию, особое субъективное, пристрастное отражение мира, взятого в отношении к субъекту с точки зрения предоставляемых им (миром) возможностей удовлетворения актуальных мотивов и потребностей субъекта; как любое испытываемое субъектом эмоционально окрашенное состояние и явление действительности, непосредственно представленное в его сознании и выступающее для него как событие его жизни; как наличие стремлений, желаний, представляющих в индивидуальном сознании процесс выбора субъектом мотивов и целей его деятельности и тем самым способствующих осознанию отношения личности к происходящим в ее жизни событиям; как форма активности, возникающая по невозможности достижения субъектом ведущих мотивов жизни, крушением идеалов и ценностей, и проявляющаяся в преобразовании его психологического мира, направленного на переосмысление своего существования».

В переживании беременности первостепенную роль играет не само по себе состояние беременности, не те изменения, которые происходят с женщиной, а тот смысл, то значение, которые они представляют для беременной женщины. Переживание беременности мы рассматриваем с точки зрения принятия или непринятия– роли матери.

Г.Г. Филиппова описывает шесть вариантов стилей переживания беременности:

1. Адекватный. Идентификация беременности без сильных и длительных отрицательных эмоций. Данный стиль переживания беременности является наиболее оптимальным для развития готовности к материнству и характеризуется наличием интересов и направленностью на беременность, на образ ребёнка. Смыслообразующим мотивом для беременной женщины является, по нашему мнению, обеспечение адекватных условий для развития ребёнка.

2. Тревожный. Идентификация беременности тревожная, со страхом, беспокойством; эмоциональное состояние тревожное или депрессивное, повторяются депрессивные или тревожные эпизоды, активность связана со страхами за исход беременности, родов, послеродовой период. Этот стиль переживания беременности обусловлен противоречивым отношением к беременности, что связано с неразвитостью смысловой сферы.

3. Эйфорический . Все характеристики носят неадекватную эйфорическую окраску, отмечается некритическое отношение к возможным проблемам беременности и материнства, нет дифференцированного отношения к характеру шевеления ребёнка. В данном случае имеет место инфантильный характер процессов смыслообразования , что возможно характеризует незавершённый процесс сепарации-индивидуации .

4. Игнорирующий. Идентификация беременности слишком поздняя, сопровождается чувством досады или неприятного удивления; динамики эмоционального состояния по триместрам либо не наблюдается, либо отмечается повышение активности и общего эмоционального тонуса.Предполагается, что смысловая сфера обеднена смысловыми связями, не сформированы ценности, интересы, направленность на ребёнка.

5. Амбивалентный. Общая симптоматика сходна с тревожным типом. Интерпретация своих отрицательных эмоций выражена как страх за ребёнка или исход беременности, родов; характерны ссылки на внешние обстоятельства, мешающие благополучному переживанию беременности. Особенности смысловой сферы имеют сходный характер с тревожным стилем переживания беременности.

6. Отвергающий. Идентификация беременности сопровождается резкими отрицательными эмоциями; вся симптоматика резко выражена и негативно физически и эмоционально окрашена; переживание беременности как кары, помехи; к концу беременности возможны всплески депрессивных или аффективных состояний. Имеет место отсутствие способности беременной женщины обеспечивать оптимальные условия для развития ребёнка, несформированность образа ребёнка, интересов и ценностей ребёнка. Беременность как качественно новый этап в жизни женщины не является основной деятельностью, и даже не принимается женщиной.

Каждый из стилей переживания материнства мы также связываем с наличием или отсутствием противоречий и кризисов в освоении, выполнении и фиксации роли матери. Результаты исследований свидетельствуют о преемственности стилей переживания беременности и материнского отношения к ребёнку.

Мы используем, выделенные Г.Г. Филипповой, варианты стилей переживания беременности. Адекватный стиль переживания беременности, сложившийся к её концу, устойчиво коррелирует с ценностью ребёнка и с адекватностью материнского отношения к нему. Эмоционально-отстранённый стиль переживания беременности устойчиво сочетается с низкой ценностью ребёнка и эмоционально-отстранённым, регулирующим стилем материнского отношения. Тревожно-амбивалентный стиль переживания беременности коррелирует с пониженной или неадекватно завышенной ценностью ребёнка и тревожно-амбивалентным стилем материнского отношения. При этом женщины с адекватным стилем переживания беременности наиболее подвержены динамике в процессе беременности. Таким образом, высокий уровень развития смысловой сферы характерен для адекватного стиля переживания беременности, что характеризует смысловую сферу наличием интересов, направленностью на образ и состояние ещё не родившегося ребёнка, наполненностью самосознания беременной женщины смысловыми связями. Период беременности несёт в себе особую смысловую реальность.

При относительной известности и изученности медицинских проблем аборта, остаются малоисследованными его психологические аспекты; взгляд самой женщины на аборт; мотивы, побудившие избрать этот метод регуляции рождаемости; эмоции и ощущения, вызванные абортом.

По данным статистики,в России из 3-х беременностей только одна заканчивается родами. Почти 10% женщин детородного возраста раз в год делают аборт и 60% женщин прерывают таким образом первую беременность.

В нашем исследовании мы ставим цель выяснить закономерности прерывания беременности и принятия роли матери. Сознательный выбор прервать беременность ставит перед женщиной главный вопрос – готова ли она стать матерью, заботится о ребёнке. У женщины формируется опасение не справиться с новой социальной ролью. С другой стороны, она может бояться не оправдать ожидания окружающих. Аборт по медицинским показаниям формирует у женщины страх, что и в этот раз она не сможет родить ребёнка, представления о возможных осложнениях беременности приобретают наиболее значимый смысл, формируется опасение и страх за исход беременности.

Таким образом, уникальная личностная композиция эмоционального и смыслового компонентов переживания беременности определяет стиль переживания беременности (адекватный, тревожный или игнорирующий), который является индикатором принятия роли матери.

Возрастной период 22-27 лет является оптимальным для вынашивания и рождения ребёнка. Для женщины этот период является критическим, так как знаменует окончание независимости. Это ведёт к меньшей осмысленности состояния беременности.

Смысловая сфера беременных женщин претерпевает существенные изменения, связанные с расширением смысловых связей и наполненностью смысловых процессов. Наиболее значимым является третий триместр беременности, который характеризуется ожиданием ребёнка, готовностью быть матерью. Смысловая сфера беременной женщины на этапе предродового периода представляет собой целостный, насыщенный смысловым содержанием конструкт. Смысловая сфера на данном этапе беременности характеризуется большей осмысленностью настоящего и построением планов на будущее. Жизнь представляется как интересный, насыщенный процесс.

Нами представлены материалы экспериментального исследования, проведенного в 2006-2009 годах на базе родильного отделения Территориального Медицинского Объединения №4 г. Курска, Областного перинатального центра г. Курска, Городской клинический родильный домг. Курска. В исследовании приняли участие 48 беременных женщин, находящихся на стационарном лечении. Контрольную группу составили женщины, не имеющие опыта незавершенной беременности. В экспериментальную группу входили женщины, имеющие опыта незавершенной беременности (сознательный и медицинский аборт).

Эквивалентности групп добивались, отбирая женщин, состоящих в браке, на третьем триместре беременности и ожидающих первого ребёнка, после аборта.

Проблемой нашего исследования является выяснение, каким образом незавершённый опыт беременности (сознательный аборт и аборт по медицинским показаниям) влияет на принятие роли матери.

Объектом исследования выступило принятие роли матери.

Предметом исследования являются особенности принятия роли матери женщинами, имеющими опыт незавершённой беременности (аборт).

Задачи исследования:

1) исследовать особенности принятия роли матери беременными женщинами без негативного опыта беременности и беременными женщинами, имеющими опыт незавершенной беременности(сознательный аборт и аборт по медицинским показаниям);

2) установить связь опыта незавершенной беременности (сознательный аборт и аборт по медицинским показаниям) и принятия роли матери;

3) разработать и апробировать коррекционную программу социально-психологической помощи, направленную на принятие роли матери беременными женщинами, ожидающими первого ребенка, имеющими опыт незавершенной беременности (сознательный аборт и аборт по медицинским показаниям).

Критериями отбора испытуемых для исследования служили:

· Возраст женщин (22-27 лет)

· Срок беременности (3 триместр)

· Удовлетворённость браком

· Ожидание первого ребёнка

В исследовании были использованы следующие методы:

1. Структурированное интервью.

2. Архивный метод.

3. Психодиагностическая методика: Тест «Смысложизненные ориентации» Леонтьева Д.А. (СЖО).

4. Проективные методики:

4.1. Тест «Фигуры» Филипповой Г.Г.

4.2. . Восьмицветовой тест Люшера в адаптации Собчик Л.Н.

4.3. «Цветовой тест отношений» Эткинда (ЦТО).

Вся выборка испытуемых была разделена на группы.

Первую группу составляли женщины без негативного опыта беременности в возрасте 22-27(n=20).

Вторую группу составляли женщины с абортом по медицинским показаниям в анамнезе в возрасте 22-27(n=11).

Третью группу составляли женщины с сознательным абортом в анамнезе в возрасте 22-27 (n=17).

В процессе обработки результатов производили попарно сравнение этих групп.

Мы проследили особенности принятия роли матери и формирование того или иного стиля переживания беременности в зависимости, принадлежности к той или иной группе (рис.1).

Рис. 1. Сравнительный анализ принятия роли матери беременными женщинамив возрасте 22-27 лет без негативного опыта беременности, с сознательным абортоми абортом по медицинским показаниям.Методика «Фигуры» Г.Г.Филипповой.

В группе нормородящих без негативного опыта беременности имеют место низкие показатели игнорирующегои тревожного стиля переживания беременности. У 25 % беременных женщин в возрасте 22 – 27 лет отмечается игнорирующий стиль переживания беременности, что характеризует данную группу неприятием данного состояния – состояния беременности, отсутствием желания создавать условия для развития будущего ребёнка, а, следовательно, несформированнойролью матери. Отмечается 20% испытуемых с тревожным стилем переживания беременности. Напряжение и беспокойство связано с первым шевелением, которое ощущается рано, сопровождается сомнениями, тревогой, испугом по поводу здоровья будущего ребёнка и своего здоровья, что усиливает болезненные ощущения, что свидетельствует о трудностях принятия роли матери. С адекватным типом переживания беременности 55% женщин, без негативного опыта беременности.Данные свидетельствуют о том, что беременность воспринимается эмоционально положительно, приятно по соматическому ощущению, а тревога и беспокойство связано лишь с опасениями по поводу здоровья ребёнка, своего здоровья и исхода беременности и родов. Активность беременной женщины направлена на ребёнка, на обеспечение адекватных условий для его развития, на сохранение здоровья, а также на формирование адекватного типа переживания беременности.

В группе нормородящих женщин, имеющих опыт аборта по собственному желанию, адекватный стиль переживания беременности (46%) превышает тревожный (27%) и игнорирующий (27%) стиль переживания беременности. Данные по адекватному стилю беременности говорят о том, что идентификация беременности без сильных и длительных отрицательных эмоций. Смыслообразующим мотивом для беременной женщины является, обеспечение адекватных условий для развития ребёнка. Наличие игнорирующего типа переживания беременности характеризуется в группе нормородящих женщин 27%. Сознательный выбор прервать беременность формирует переживание новой социальной роли женщины в качестве матери, перед ней встаёт главный вопрос о принятие роли матери. У женщины формируется опасение не справиться с новой социальной ролью. Тревожный тип переживания беременности также отмечается в группе женщин нормородящих (27%) .Это свидетельствуют о том, что у беременных женщин имеющих опыт аборта наблюдается неустойчивое отношение к ребенку, постоянная тревога по поводу ребенка и адекватности своих действий, неудовлетворенность собой,недостаточная субъективизация ребенка, резкие перемены настроения.

Аборт по медицинским показаниям формирует у женщины страх, что и в этот раз она не сможет родить ребёнка, представления о возможных осложнениях беременности приобретают наиболее значимый смысл, формируется опасение и страх за исход беременности. Что является причиной формирования игнорирующего типа переживания беременности, который преобладает в нормородящих (57%). Идентификация беременности слишком поздняя, сопровождается чувством досады или неприятного удивления, соматическое состояние либо улучшается, либо не содержит выраженных перемен,динамики эмоционального состояния по триместрам либо не наблюдается, либо отмечается повышение активности и общего эмоционального тонуса. Выявленные особенности свидетельствуют о том, что у беременных женщин имеющих опыт аборта наблюдается неустойчивое отношение к ребенку, постоянная тревога по поводу ребенка и адекватности своих действий, неудовлетворенность собой, недостаточная субъективизация ребенка, резкие перемены настроения.

Таким образом, осознание женщиной состояния беременности, процессы осмысления её новой роли и осуществление новых функций происходит при адекватном стиле переживаниябеременности у женщин в возрасте 22-27лет.

Нам удалось установить, что на принятиероли матери влияет эмоциональная сфера. Если до того, как стать матерью, у женщины имело место только знание о процессе беременности (информация о сроках беременности, об эмоциональном состоянии беременных женщин, об их физиологическом состоянии и пр.), то, погрузившись в данное состояние, беременная женщина испытывает пристрастное переживание, данное непосредственно в её жизни. Это переживание порождает стремления и желания стать матерью, изменяя привычный образ жизни, а значит и трансформацию психологического мира беременной женщины.

Согласно результатам методики «Цветовой тест отношений» Эткинда испытуемые в группе беременных женщин в возрасте 22-27 лет, находящиеся на третьем триместре беременности без негативного опыта беременности свое состояние обозначают цветом «1» – синий, что говорит о том, что снижается уровень тревоги и напряжения, беременность сопровождается удовлетворением, а женщина чувствует себя приспособленной к сложившейся ситуации в её жизни.

В группе беременных женщин в возрасте 22-27 года, находящиеся на третьем триместре беременности, с негативным опытом беременности- женщины свою беременность обозначают цветом «2» – зелёный, что говорит о том, что у женщины существует напряжение, которое связано с настойчивостью по отношению к тем изменениям в жизни, которые продиктованы актуальной ситуацией. Данный выбор также свидетельствует о желании сохранять своё здоровье в ситуации беременности.

Психологический портрет беременных женщин, не имеющих опыта аборта, отличен от психологического портрета беременных женщин, имеющих аборт по собственному желанию,первыми шестью позициями цветов желтый, зеленый, красный, фиолетовый, коричневый, серый. Также он отличается от психологического портрета беременных женщин имеющих опыт аборта по медицинским показаниям семью первыми позициями цветов желтый, зеленый, красный, фиолетовый, коричневый, серый, синий. В первом случае, сочетание цветов желтого и зеленого (см. таб. 1) означает эмоциональную неустойчивость, склонность к накоплению отрицательных эмоций сочетающейся с высокой спонтанностью, безудержностью эмоциональных реакций. Женщин, неимеющих опыта аборта, отличает надежда на успех и выраженная эмотивность , потребность в действии, стремление к независимой позиции, увлеченность, стремление к бесконфликтному общению и физиологическому комфорту, повышенный самоконтроль помогает скрыть свою ранимость, беспокойство, непосредственность чувств, пристрастие к забавам, упрямство. Опора на накопленный опыт, ориентировка на собственное мнение, сопротивление внешне средовым воздействиям, Зрелость жизненной платформы, Чувство соперничества, Значимость собственной социальной позиции.Преобладание стремления к покою, уединенности.

Таблица 1.

Психологический портрет беременных женщин, не имеющих опыта аборта.

Для женщин, имеющих опыт аборта по собственному желанию, характерна высокая мотивация достижения, потребность в обладании жизненными благами, стремление к доминированию, целенаправленность действий, высокая самооценка, потребность в самореализации, стенический тип реагирования, напряженная поисковая активность, импульсивность, сниженный самоконтроль, преобладание эмоций интереса, стремление преодолевать предубеждения и недоброжелательность окружающих, настороженность и недоверчивость. Стресс, выраженная неудовлетворенность, зависимость позиции, неуверенность, тревожность, повышенная чувствительность к средовым воздействиям(см. таблицу 2).

Таблица 2.

Психологический портрет беременных женщин имеющих опыт аборта по собственному желанию.

Для женщин, имеющих опыт аборта по медицинским показаниям, отличает смешанный тип реагирования с преобладанием пассивно-оборонительных тенденций, ригидность установок, упорство и настойчивость, тревожный фон настроения. Потребность распоряжаться своей судьбой. Протест в отношении запретов и не желательных ограничений (см. таблицу 3).

Таблица 3.

Психологический портрет беременных женщин имеющих опыт аборта по медицинским показаниям.

Женщин, имеющих опыт аборта по медицинским показаниям, отличает смешанный тип реагирования с преобладанием пассивно-оборонительных тенденций, ригидность установок, упорство и настойчивость, тревожный фон настроения. Потребность распоряжаться своей судьбой. Протест в отношении запретов и не желательных ограничений.

Рис.2. Смысловые компоненты переживанию беременности женщинами в возрасте 22-27 лет без негативного опыта беременности, с сознательным абортоми абортом по медицинским показаниям. Тест СЖО Д.А. Леонтьева.

Можно отметить, что методикеСЖО Д.А. Леонтьева значимых различий по шкалам процесс (2), результативность в жизни(3), локус контроля-Я (4), локус контроля-жизнь (5)между беременными, не имеющими опыта аборта и беременными женщинами имеющими опыт аборта выявлено не было (см.рис. 2). Можно предположить, что измеренные нами показатели относятся к базисной платформе смысловой структуры личности, которая менее подвержена изменениям даже в такой личностно значимой, экзистенциональной ситуации, как опыт искусственного прерывания беременности по медицинским показаниям. В нашем случае мы должны рассматривать динамическую смысловую систему (ДСС), которая располагается на этой базисной основе и является уникальной для каждого индивида. ДСС можно определить как относительно устойчивую и автономно иерархически организованную систему, включающую в себя ряд разноуровневых смысловых структур и функционирующую как единое целое. ДСС позволяет нам отследить в соответствии ситуации беременности будущего материнства временную локализацию ведущих смысловых ориентиров.

Отмечаются значимые различия по шкале «Цели» у беременных женщин без негативного опыта беременности и с абортом по медицинским показаниям в анамнезе (рис.3). Смысловая сфераженщин сабортом по медицинским показаниям в анамнезе характеризуется наличием целей в будущем,связанных с ожиданием первого ребёнка, обеспечением адекватных условий для его существования и развития.

Рис.3. Особенности смысловогопереживания беременностиженщинамив возрасте 22-27 лет и 28-32 года и сабортом по медицинским показаниям в анамнезе.

Для женщин без негативного опыта беременности присуще жить сегодняшним или вчерашним днём. Их жизнь неподвластна сознательному контролю, а также отсутствует желание планировать на будущее.

По общему показателю «ОЖ» с уровнем достоверности р <0,05 в результате статистической обработки также выявлены значимые различия. Смысловая сфера беременных женщин с абортом по медицинским показаниям в анамнезе наиболее наполнена смысловым содержанием и характеризуется наличием целей и перспектив. Отмечается значимость принятия роли матери. Женщины, имеющие опыт аборта по собственному желанию неудовлетворенны прожитой частью жизни, которая не была наполнена смыслом и продуктивностью.

Обобщая полученные результаты, можно сделать вывод о том, что смысловая сфера беременных женщин претерпевает существенные изменения, связанные с расширением смысловых связей и наполненностью смысловых процессов. На процессы смыслообразования и смысловую сферу в целом влияют индивидуальные свойства личности. Действительно, в основе материнства лежит потребностно-мотивационная сфера, которая во многом зависит от ценностно-смысловой ориентации женщины, от личностной зрелости, от способности безоговорочно принять ценность ребенка и отказаться от ценностей социально-комфортной среды. От этого зависит здоровье будущей матери, здоровье её ребенка, тогда как иное построение ие рархии ценностно-смысловых ориентаций с акцентом на доминирование собственных интересов, влечет за собой развитие внутреннего конфликта, неблагоприятно сказывающегося на здоровье матери и её ребенка.

У беременных женщин с незавершённым опытом беременности смысловая сфера характеризуется наличием целей в будущем, которые придают жизни осмысленность; процесс своей жизни воспринимается как интересный, эмоционально насыщенный и наполненный смыслом. В этом контексте беременность как событие их жизни также приобретает большую значимость, что связано с построением особых отношений между матерью и будущим ребёнком. Осознание своего нового состояния приводит к повышению тревожности, к пересмотру жизненных целей, планов и ценностей.

Повышение уровня осмысленности жизни, отсутствие тревоги по поводу протеканиями беременности и родов способствует формированию адекватного стиля переживания беременности, т.е. высокому уровню значимости новой социальной роли – роли матери, а также благополучному принятию, освоению, фиксации и выполнению материнской роли. Низкий уровень осмысленности жизни, тревога и напряжение по поводу протеканиями беременности и родов способствует несформированной готовности к материнству (наличие игнорирующего и тревожного стиля переживания беременности), т.е. низкому уровню значимости новой социальной роли – роли матери, а также противоречивому принятию, освоению, фиксации и выполнению материнской роли.

Результаты нашего исследования показали, что в ситуации беременности происходит так называемый процесс смыслообразования (Д.А. Леонтьев). В отличие от других видов динамики смысловых процессов, смыслообразование характеризуется тем, что здесь не происходит содержательная трансформация смыслов. Происходит расширение сети смысловых связей за счет включения новых элементов уникальной ситуации. Можно считать беременность качественно новым состоянием организма и психики женщины. Более того, это состояние является переходом к одному из самых важных периодов в жизни женщины – когда гармония в семье во многом будет зависеть от её умения быть матерью.

Список литературы.

1. Абрамченко В.В. Психологическое акушерство. - СПб.,2001.

2. Абульханова В.В., Березина Т.Н. Время личности и время жизни. - СПб., 2001.

3. Айвазян Е.Б., Арина Г.А., Николаева В.В. Телесный и эмоциональный опыт в структуре внутренней картины беременности, осложнённой акушерской и экстрагенитальной патологией. // Вестник Московского ун-та. Сер. 14. Психология. 2002. №3. С.3-13.

4. Баз Л.Л., Баженова О.В. Исследование и восприятие психологической поддержки беременными женщинами. // Психологический журнал. 1994. Т.15. №1.

5. Братусь Б.С. К изучению смысловой сферы личности. // Вестник Московского ун-та. Сер. 14. Психология. 1981. №2. С.46-56.

6. Брутман В.И., Варга А.Я., Хамитова И.Ю. Влияние семейных факторов на формирование девиантного поведения матери. // Психологический журнал. 2000. Т.21. №2. С.79-87.

7. Брутман В.И., Филиппова Г.Г., Хамитова И.Ю. Динамика психологических состояний женщины во время беременности и после родов. // Вопросы психологии. 2002. №1. С.59-68.

8. Брутман В.И., Филиппова Г.Г., Хамитова И.Ю. Методики изучения психологического состояния женщин во время беременности и после родов. // Вопросы психологии. 2002. №3. С.110-118.

9. Васильева О.С., Могилевская Е.В. Групповая работа с беременными женщинами: социально-психологический аспект. // Психологический журнал. 2001. Т.22. №1.

10. Василюк , Ф.Е. Психология переживания - М., 1984.

11. Копыл О.А., Баз Л.Л., Баженова О.В. Готовность к материнству: выделение факторов, условий психологического риска для будущего развития ребёнка. //Синапс. 1993. №4.С 32-38.

12.Кочанова Л.В. Психологическая и физическая подготовка беременных к родам. //Медсестра.2002.№2.

13. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М: Смысл.2003. 487с.

14. Мещерякова С.Ю. Психологическая готовность к материнству. //Вопросы психологии. 2000. №5. С.18-27.

15. Минюрова Е.В. Диалогический подход к анализу смыслового переживания материнства. // Вопросы психологии. 2003. №4. С.63-75.

16. Погудина Е.В. Социальная тревога у беременных. // Журнал практического психолога. 2002. №1.

17. Русалов В.М. Индивидуально-психологические особенности женщин с осложнённой беременностью //Психологический журнал. 2003. Т.24. №6.

18. Ряплова Е.А. Изменения в организме и психике женщины во время беременности// Психологический журнал. № 5, 1996, с. 34 – 39.

19. Филиппова Г.Г. Материнство и основные аспекты его исследования в психологии. //Вопросы психологии. 2001. №2. С.22-37

20. Хамитова И. Семейная история: влияние на переживание женщиной беременности и родов. // Московский психотерапевтический журнал. 2001. №3.

УДК 159.9:618.39

Василенко Т.Д., Блюм А.И. Особенности принятия роли матери женщинами, имеющими опыт незавершенной беременности. [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2009. N 1. URL: http:// medpsy.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] - дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Аннотация

В статье представлена характеристика современных жизненных условий, создающих опасность для сохранения и укрепления здоровья населения. Снижение социальной адаптированности, личностного потенциала, жизнестойкости может приводить к росту числа психосоматических заболеваний наряду с психическими расстройствами, что ставит задачу развития и совершенствования медико-психологической помощи в стране. Автор выделяет следующие методологические проблемы современной медицинской психологии, решение которых повысит качество медико-психологической помощи и качество жизни людей в целом: неопределенность объектно-предметной области и связанную с этим мультипарадигмальность медицинской психологии (как и психологии в целом); слабость законодательной базы, регламентирующей как подготовку медицинских психологов, так и их профессиональную деятельность; множественность критериев здоровья и болезни (нормы и патологии), отсутствие четкого выделения протективных факторов; нечеткость и изменчивость диагностических критериев психических, психосоматических заболеваний, вызывающие трудности моделирования и классификации расстройств; противоречивость границ видов оказания медико-психологической помощи (психологическое вмешательство, психологическая коррекция, психотерапия, психологическое консультирование, психологическое сопровождение и т.д.); отсутствие разработанных и принятых профессиональным сообществом стандартов оказания медико-психологической помощи (как и отсутствие организованного сообщества медицинских психологов страны).

В статье проанализированы проявления мультипарадигмальности медицинской психологии, приведшей к расколу между теоретической и практической психологией. Нестабильность образовательных стандартов подготовки клинических психологов, отсутствие профессионального стандарта медицинского психолога создают ситуацию, при которой на должности медицинских психологов приходят выпускники психологических факультетов, в процессе подготовки которых не предполагалось формирование у обучающихся додипломного опыта оказания ими клинико-психологической помощи. Приказы Министерства здравоохранения РФ, которые регламентируют деятельность медицинского психолога в учреждениях системы здравоохранения (их около 20), не решают проблем, возникающих по регламенту (в том числе и временному) организации деятельности медицинского психолога, его взаимодействия со специалистами других профилей, а также по его статусу в лечебном учреждении. Остается открытым вопрос и относительно порядков и стандартов оказания медико-психологической помощи. На примере соматоформного расстройства автор показывает изменчивость и противоречивость диагностических критериев, содержащихся в классификационных системах МКБ-10, DSM-IV, DSM-V и Бета-версии МКБ-11. Отсутствие систематики протективных факторов затрудняет медико-психологическое сопровождение реализации принципов профилактической медицины. В статье представлена авторская модель медико-психологической помощи с выделением целей, адресных групп, механизмов и средств воздействия.

Ключевые слова: мультипарадигмальность медицинской психологии; телесность; психосоматическое единство; критерии здоровья и болезни; медико-психологическая помощь; диагностические критерии психических и психосоматических заболеваний; клинико-психологическое вмешательство; психологически здоровые реакции.

Изменение социальных условий, рост социальной напряженности в обществе, интенсификация информационной среды создают угрозы здоровью и благополучию населения. Снижаются социальная адаптированность, личностный потенциал, жизнестойкость людей. Нерешенные накопленные психологические проблемы приводят к росту психосоматических заболеваний наряду с психическими расстройствами, лечение которых представляет собой сложный длительный процесс; эффективность его зависит не только от грамотной медикаментозной, но и от психологической и немедикаментозной психотерапевтической помощи. В связи с этим в современном обществе отмечается рост потребности в получении медико-психологической помощи.

Практика медицинской психологии требует от специалиста качественной методологической подготовки как в области интерпретации конкретных проблем, так и в поиске адекватных методов их решения. Кроме того, отмечается необходимость формирования профессионального мышления и «здорового», ответственного сомнения в своих возможностях, накопленных технологиях. Все это делает необходимым рефлексию научным сообществом и практиками актуальных методологических проблем медицинской психологии. По нашему мнению, перечень таких проблем может включать в себя: неопределенность объектно-предметной области и связанную с этим мультипарадигмальность медицинской психологии (как и психологии в целом); слабость законодательной базы, регламентирующей как подготовку медицинских психологов, так и их профессиональную деятельность; множественность критериев здоровья и болезни (нормы и патологии), отсутствие четкого выделения протективных факторов; нечеткость и изменчивость диагностических критериев психических, психосоматических заболеваний, вызывающую трудности моделирования и классификации расстройств; противоречивость границ видов оказания медико-психологической помощи (психологическое вмешательство, психологическая коррекция, психотерапия, психологическое консультирование, психологическое сопровождение и т.д.); отсутствие разработанных и принятых профессиональным сообществом стандартов оказания медико-психологической помощи (как и отсутствие организованного сообщества медицинских психологов страны). Мы не претендуем на исчерпывающий перечень методологических проблем медицинской психологии как науки и практики; кроме того, каждая из представленных проблем может быть детализирована и рассмотрена отдельно, мы всего лишь хотим обратить внимание научной общественности на наличие этих проблем и побудить сообщество к поиску путей их решения.

Современная наука переживает функциональный кризис, связанный с тем, что фундаментальная наука накапливает свое знание быстрее, чем прикладная наука успевает его превратить в практически полезное знание. В психологии общий функциональный кризис науки проявляется не так остро, как в естествознании. Центральной проблемой, в рамках которой сегодня осмысливает себя постнеклассический тип рациональности в психологии, является вопрос о соотношении теории и практики в психологии. Попытка сближения теории и практики предпринята Ф.Е. Василюком в виде призыва к переориентации всей психологической науки на практику; автор подчеркивает, что «психологическая практика и психологическая наука живут параллельной жизнью как две субличности диссоциированной личности; у них нет взаимного интереса, разные авторитеты, … разные системы образования и экономического существования в социуме, непересекающиеся круги общения с западными коллегами» .

Постнеклассическая концепция предметности психологии расширяет императив субьектности научного познания, включая в понятие субъекта его коммуникативные, экзистенциально-смысловые, ценностно-целевые структуры . «Эффективное взаимодействие между практической и научной психологией станет возможным благодаря методологии, причем методологии коммуникативной . Для этого необходима теоретическая разработка проблемы предмета психологии» .

Выделены основные симптомы кризиса:

Значительное количество подходов, школ и направлений в психологии обостряет кризисное состояние как психологии в целом, так и медицинской психологии, состояние которых характеризуется как парадигмальная несформированность (допарадигмальная наука, Т. Кун) или множественность парадигм (мультипарадигмальная наука, Т. Кун). Вместе с тем, Т. Кун предлагал рассматривать психологию как внепарадигмальную область знания, так как понятие научной парадигмы, сформировавшееся в конце 19 века в естественных науках, не применимо к психологии. В психологии более склоняются к признанию мультипарадигмальности; так, Ф.Е. Василюк признает «неожиданное обилие общих психологий» и вторит Л.С. Выготскому: отсутствие единой общей психологии — симптом недоразвитости нашей науки, «своего рода уродство методологического тела психологии» (см. ). Пока нет всеми признанной теории, психология не может иметь единого предмета. Предметом науки является теория, описывающая не реальные, а идеализированные объекты. Как показал Л.С. Выготский, расхождение психологических теорий как раз уходит своими корнями в различное понимание сущности предмета психологии .

В отечественной психологии дано немало оценок полиморфности психологической науки: от признания ее перманентного кризиса, одним из признаков которого рассматривается отсутствие единой парадигмы в психологии, до полного отрицания кризиса и провозглашения «либерализма в психологии» ее специфической нормой (А.В. Юревич, В.А. Мазилов и др.). А.В. Юревич полагает, что преодоление кризиса психологической науки возможно посредством ее «методологической терапии», рассматривая психологическое знание как принципиально внепарадигмальное и мультипарадигмальное и считая методологический либерализм в психологии ее необходимым компонентом .

Д.А. Теплых в работе «Концепции предметности психологии в контексте типов научной рациональности» пишет о том, что понятие предмета психологии скрывает за собой три мыследеятельностные целостности, три наиболее общих смысловых контекста его понимания:

Подчеркивая значение методологических проблем в клинической психологии, В.Н. Мясищев писал: «Чем более важны и ответственны проблемы здоровья и болезни человека, тем более необходимо серьезное обоснование методологической стороны и основы медицинской психологии, сложность и трудность которой возрастает вследствие сочетания в проблеме медицины и психологии» .

Связи психологии с медициной в нашей стране стали оформляться около 100 лет назад. Первые в России психологические лаборатории были устроены в психиатрических клиниках; в них проводились как клинические, так и лабораторные (в вундтовском смысле слова) исследования.

В 1982 г. Б.Д. Карвасарским был издан учебник «Медицинская психология», в котором автор определил медицинскую психологию как одновременно и медицинскую, и психологическую науку . Таким образом, медицинская психология стала более медицинской, чем психологической наукой; такое положение оставалось до конца 20-го века. В 1999 г. Б.Д. Карвасарский предпринял попытки изменения предмета медицинской психологии. Он дал «Психологической газете» интервью «Медицина без психологии не существует», где определил необходимость изменения названия дисциплины на «Клиническую психологию». Б.Д. Карвасарский утверждает, что следует принять европейский опыт (в частности, австро-немецкий опыт) развития клинической психологии, и определяет клиническую психологию не как психологию в клинике, а как клинический подход к человеку.

Клиническая психология (по У. Бауманну и М. Перре) — дисциплина, предметом которой являются психические расстройства. Она является и прикладной, и фундаментальной наукой, поэтому накладывает требование специальной подготовки по экспериментальной психологии; так как любое воздействие на клиента есть эксперимент, то необходимо умение моделировать состояние, разрабатывать варианты воздействия, оценивать и обобщать полученные результаты. Медицинская психология включает следующие разделы: этиологию (анализ условий возникновения расстройств), классификацию, диагностику, эпидемиологию, интервенцию (профилактику, психотерапию, реабилитацию), охрану здоровья, оценку результатов .

В нашей стране специальность «Клиническая психология» утверждена Министерством образования Российской Федерации в 2000 г. (приказ № 686). В соответствии с государственным образовательным стандартом (2000 г.), клиническая психология — специальность широкого профиля, имеющая межотраслевой характер и участвующая в решении комплекса задач в системе здравоохранения, народного образования и социальной помощи населению. Деятельность клинического психолога направлена на повышение психических ресурсов и адаптационных возможностей человека, на гармонизацию психического развития, охрану здоровья, профилактику и психологическую реабилитацию.

Объектом клинической психологии является человек с трудностями адаптации и самореализации, связанными с его физическим, социальным и духовным состоянием. Предметом профессиональной деятельности клинического психолога являются психические процессы и состояния, индивидуальные и межличностные особенности, социально-психологические феномены, проявляющиеся в различных областях человеческой деятельности.

Согласно ФГОС ВО (2016 г.), область профессиональной деятельности выпускников программы специалитета по специальности «Клиническая психология» включает: исследовательскую и практическую деятельность, направленную на решение комплексных задач психологической диагностики, экспертизы и помощи гражданам в общественных, научно-исследовательских, консалтинговых организациях, организациях, осуществляющих образовательную деятельность, учреждениях здравоохранения и социальной защиты населения, в сфере правоохранительной деятельности, обороны, безопасности личности, общества и государства, спорта, а также в сфере частной практики — предоставление психологической помощи или психологических услуг физическим и юридическим лицам.

Объектами профессиональной деятельности являются:

Проект федерального государственного образовательного стандарта 3++ уходит от определения объектно-предметной области клинической психологии, концентрируясь на перечислении задач и сфер профессиональной деятельности.

Нестабильность образовательных стандартов подготовки клинических психологов, отсутствие профессионального стандарта медицинского психолога создают ситуацию, при которой на должности медицинских психологов приходят выпускники психологических факультетов, в процессе подготовки которых не предполагалось взаимодействие с реальными пациентами, и наличие в учебных планах дисциплины «Супервизия» не обеспечивает в таких вузах формирования у обучающихся додипломного опыта оказания ими клинико-психологической помощи.

Методологические принципы современной клинической психологии включают следующие:

Современная медицинская психология как прикладная дисциплина ставит перед исследователями задачу не только понимания закономерностей влияния заболевания на личность и психическую деятельность в целом, но и раскрытия механизмов повышения адаптационных ресурсов человека, а также сохранения и восстановления его здоровья, что требует методологического осмысления психологии телесности.

В 70-е гг. 20-го в. на смену преобладающей биомедицинской модели пришла биопсихосоциальная модель, впервые предложенная Дж. Энгелем в 1977 г. , синтезировавшая достижения психосоматической медицины и указывающая на значимость биологических, психологических и социальных факторов в развитии, течении и исходе физических и психических расстройств. Основатель биопсихосоциального подхода Дж. Энгель утверждал, что выделенные им уровни находятся во взаимодействии, но, как считает С.А. Кулаков, «…закономерности их (уровней — авт. ) взаимодействия нельзя вывести непосредственно из принципов, присущих верхним или нижним уровням биопсихосоциальной лестницы. Результат скорее следует считать непредсказуемым, зависящим в очень большой степени от личных особенностей пациента и от первоначальных симптомов» . С.А. Кулаков предлагает биопсихосоциодуховную модель заболевания (там же) и основанный на ней интегративный холистический подход, учитывающий достижения всех направлений семейной психотерапии, нарративного подхода, экзистенциального анализа, синергетики. В данном подходе выделяется пять измерений: физическое, аффективное, рациональное (когнитивные схемы), социальное и духовное (концепция «Я»). Предлагаемая модель автора имеет выраженную практическую направленность, связана с психологическим вмешательством и позволяет выбрать «индивидуальный терапевтический маршрут» для каждого пациента.

Идея психосоматического единства остается в психологии декларируемой, не подкрепленной практикой и конкретными исследованиями (Тхостов А.Ш. ). Телесность остается для психологии «…чуждым, натурально организованным и природно готовым к жизни качеством», «утвердившийся в психологии «бестелесный» подход сводит всю сущность человека к его сознанию…» [Там же]. По мнению В.В. Николаевой и Г.А. Ариной, телесность оказалась «теоретически невидимой» для психологии, несмотря на свою очевидность; подобное положение приводит к тому, что ««бестелесная» психология… упускает целые пласты важнейшей реальности человеческого существования, сталкиваясь с ней лишь в форме «ущербности», искаженного развития или патологии, а «организменная» медицина демонстрирует свою нарастающую дегуманизацию, кризис доверия, беспомощность теоретического понимания и лечения расстройств, патогенез которых выходит за рамки физиологических изменений» .

По мнению В.В. Николаевой и Г.А. Ариной, представление о телесности как о культурно-детерминированном и психологически опосредствованном явлении не совпадает с утвердившимся в медицине взглядом на психосоматическую проблему. Эти различия носят принципиальный характер:

А.Ш. Тхостов выделил две теоретические проблемы изучения телесности в клинической психологии: проблема верификации телесности, связанная с оценкой степени объективности телесных ощущений, и проблема объективации телесности, связанная с предметностью интрацептивных восприятий .

В.В. Николаевой и Г.А. Ариной выделены методологические принципы анализа в психологии телесности:

Медицинский психолог в своей деятельности сталкивается с индивидуальным телесным опытом пациента и субъективной его интерпретацией (в отличие от врача, акцент деятельности которого лежит прежде всего в плоскости объективных характеристик состояния организма и только потом — в индивидуальных переживаниях пациента). Телесный опыт представляет собой опыт жизни целостной личности; согласно биопсихосоциальному подходу, личность как носитель психосоматического единства переживает и осмысливает телесный опыт как жизненную ситуацию и интегрирует его в субъективную картину жизненного пути. Взаимодействие личности и сложной жизненной ситуации, связанной с телесным опытом, включает в себя процессы переживания, понимания, осмысления ситуации в контексте целостного жизненного пути, в результате чего формируется новое отношение в единстве эмоционального, когнитивного и поведенческого компонентов, выражающее внутреннюю позицию личности или позицию по отношению к жизни.

Разрабатываемый нами процессуально-смысловой подход к исследованию телесности предполагает:

По нашему мнению, в психологии телесности могут быть выделены следующие методологические проблемы:

Повышение требований к медицинскому психологу, расширение направлений его деятельности в рамках решения задач как профилактической медицины, так и реабилитационных процессов до настоящего времени не сопровождаются исчерпывающей законодательной базой. Приказы Министерства здравоохранения РФ, которые регламентируют деятельность медицинского психолога в учреждениях системы здравоохранения (их около 20), не решают проблем, возникающих по регламенту (в том числе и временному) организации деятельности медицинского психолога, его взаимодействия со специалистами других профилей, а также по его статусу в лечебном учреждении. Остается открытым вопрос и относительно стандартов оказания медико-психологической помощи. Под руководством главного медицинского психолога Министерства здравоохранения РФ профессора Ю.П. Зинченко разработаны клинические рекомендации по клинико-психологической диагностике и реабилитации пациентов с нарушениями мышления, регуляторных функций, сознания, апраксиями, грубыми нарушениями памяти при повреждениях головного мозга. Коллегами сделана большая работа, но она не исчерпывает всех запросов практики в области психосоматической, профилактической медицины, клинико-психологического сопровождения беременных, а также больных жизнеугрожающими заболеваниями.

Медико-психологическая помощь начинается с грамотной постановки диагноза; причем диагностический процесс — это не просто процесс различения нормы и патологии, он проводится посредством анализа различной информации о развитии и жизни человека с целью сделать выводы о природе и причинах имеющейся проблемы. Клинико-психологический диагноз представляет собой психологический анализ проблемы, включающий оценку поведения, психических функций и эмоций, состояния личности и внешних обстоятельств, жизни личности в целом. Фактически клинико-психологический диагноз представляет собой не просто правильное распознавание расстройства (проблемы) и отнесение к конкретной таксономической единице классификационной системы, но описание особенностей поведения, мыслей и чувств, поиска адаптационных ресурсов, что требует развернутого моделирования проблемы с выделением мишени оказания помощи с целью совладания с ситуацией. Реализация принципов мультимодальности и коморбидности повышает качество клинико-психологической диагностики, моделирования и классификации; вместе с тем специалисты осознают вероятность ошибок.

Источники ошибок:

Основные классификационные системы DSM-IV и МКБ-10 опираются на следующие критерии: меняется ли поведение пациента, его отношение с окружением, его отношение к самому себе. Классификаторы составлены таким образом, что содержат перечень симптомов заболевания, но отсутствуют «симптомы» нормы.

Методологические проблемы классификации:

В настоящее время принята новая классификационная система DSM-V, и в процессе подготовки находится МКБ-11. Внедрение этих систем может вызвать обострение методологических проблем диагностики и классификации. Мы провели сравнительный анализ диагностики и классификации нозологической группы F45.0 «Соматизированное расстройство по системам DSM-IV — DSM-V и МКБ-10 — МКБ-11» (табл. 1).

Таблица 1

Мы имеем дело с множественностью критериев здоровья и болезни (нормы и патологии): критерии ВОЗ, М. Ягоды, У. Менингера, А. Маслоу, К. Роджерса, Б.С. Братуся, В.А. Ананьева и др. Концепция нормы — это представления о здоровой личности, то есть психологическая концепция, которая определяет основные детерминанты развития и функционирования человеческой личности. Концепция патологии — это понимание возникновения личностных нарушений (в частности, происхождения невротических расстройств), рассматриваемое в рамках соответствующих представлений о норме. Теоретические представления, раскрывающие психологическое содержание понятий «норма» и «патология», определяют цели и задачи, характер и специфику психотерапевтических воздействий. Задачи профилактики психических и психосоматических расстройств требуют четкого выделения и исследования как факторов уязвимости, так и протективных факторов. Кроме того, необходим учет механизмов совладания, активизации ресурсов личности, мишеней психотерапии поведения, связанного со здоровьем, вычленения факторов адаптации (дезадаптации) личности и т.п.

Профилактика нервно-психических и психосоматических заболеваний в деятельности медицинского психолога предполагает наличие хорошо разработанной системы протективных факторов и факторов уязвимости с учетом возраста пациента. Джакартская декларация о приоритетах укрепления здоровья в 21 веке, принятая в 1997 году, разделяет понятия поведения, нацеленного на здоровье, и поведения, сопряженного с риском. Там же описаны жизненно-важные умения и навыки (Life Skills), дана характеристика поддерживающей здоровье среды и социальной поддержки факторов, повышающих резистентность личности к жизненным трудностям . Активное развитие психологии здоровья, накопление теорий психического, личностного, духовного, соматического здоровья, методов и технологий профилактики и восстановления здоровья пока не сопровождается повсеместным использованием этих теорий и методов в практике медицинской психологии. Разработаны модели объяснения и изменения поведения, связанного со здоровьем: модели континуума (модель убеждений о здоровье А. Розенстока, теория мотивации защиты Р. Роджерса, теория самодетерминации Э. Деси и Р. Райана, теория запланированного поведения А. Айзека и М. Фишбайна, социально-когнитивная теория А. Бандуры, теория субъективной ожидаемой полезности В. Эдвардса), модели стадий (транстеоретическая модель Дж.О. Прочаска, модель принятия мер предосторожности Н.Д. Вейнстейна и П.Н. Сандмана, процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем Р. Шварцера), модели саморегуляции (модель «Рубикона» Х. Хекхаузена, П. Голльвитцера и Ю. Кула, ресурсная модель самоконтроля Р. Баумайстера, теория саморегуляции М. Карвера и Ч. Шейера, теория самодетерминации Э. Деси и Р. Райана, модель житейского смысла Х. Левенталя, теория темпоральной саморегуляции П. Хэлла и Дж. Фонга) , позитивная психология М. Селигмана [Там же], ресурсная модель С. Хобфола , теории личностного адаптационного потенциала (А.Г. Маклаков ), жизнестойкости (Д.А. Леонтьев , С. Мадди ), совладания с трудными жизненными ситуациями . Они открывают новые возможности оказания медико-психологической помощи.

Ведущая роль клинико-психологических вмешательств в профилактике нервно-психических и психосоматических заболеваний очевидна. Она состоит в выявлении контингентов риска и в разработке соответствующих профилактических мероприятий, работе с лицами, имеющими разнообразные трудности и проблемы психологического характера, кризисными личностными и травматическими стрессовыми ситуациями, с лицами, характеризующимися прогностически неблагоприятными личностными особенностями, повышающими риск возникновения нервно-психических и психосоматических расстройств. Наряду с собственно психопрофилактикой, клинико-психологические вмешательства играют важную роль и в профилактике других соматических заболеваний.

Клинико-психологические вмешательства в целях реабилитации, прежде всего, направлены на восстановление (сохранение) личностного и социального статуса больного. При нервно-психических заболеваниях, которые характеризуются достаточно выраженными личностными нарушениями в системе отношений пациента, в сфере межличностного функционирования, клинико-психологические вмешательства играют чрезвычайно важную роль, выполняя, по сути дела, функцию психотерапии (лечения).

Развитие рассматривается как одна из самостоятельных функций клинико-психологических вмешательств далеко не всеми авторами и понимается тоже по-разному. С одной стороны, функция развития для клинико-психологических интервенций является вторичной, дополнительной. С другой стороны, психологическое консультирование в клинике способствует новому видению человеком самого себя и своих проблем и конфликтов, эмоциональных проблем и особенностей поведения. В дальнейшем это может привести к определенным изменениям в когнитивной, эмоциональной и поведенческой сферах и способствовать развитию личности.

К. Людевиг (теоретик системной психотерапии) выделяет следующие функции и цели психологической интервенции:

Задачи клинико-психологических интервенций отражают целевую ориентацию на достижение определенных изменений; они определяют общую стратегию воздействий и тесно связаны с теоретической ориентацией. Клинико-психологические интервенции могут быть направлены как на более общие, отдаленные цели (например, на восстановление полноценного личностного функционирования, гармонизацию личности, развитие личностных ресурсов), так и на конкретные, более близкие цели (преодоление страха выступления перед аудиторией, тренировку памяти или внимания, развитие определенных коммуникативных навыков). Однако при этом психологические средства воздействия всегда должны четко соответствовать целям воздействия, которые, кроме выбора средств, определяют общую стратегию воздействий.

Теоретическая обоснованность клинико-психологических интервенций состоит в том, что они опираются на определенные теории научной психологии. Любая область медицинских вмешательств основывается на знаниях о норме и патологии (например, нормальная анатомия и патологическая анатомия, нормальная физиология и патологическая физиология). Научно обоснованная психотерапевтическая система также имеет в своей основе два предшествующих звена, раскрывающих содержание понятий «норма» и «патология». М. Перре и У. Бауманн отмечают, что теоретическая обоснованность, эмпирическая проверка клинико-психологической интервенции и профессиональные действия являются существенными для разграничения клинико-психологических интервенций и иных существующих в настоящее время воздействий, которые либо базируются на обыденной психологии, либо не имеют в своей основе никаких теорий, не подвергаются эмпирической проверке .

Эмпирическая проверка клинико-психологических интервенций связана с изучением их эффективности. Научная оценка эффективности психотерапевтических воздействий является чрезвычайно важной проблемой. Ответить на вопрос об эффективности того или иного метода могут научные исследования, проведенные на репрезентативной выборке и соответствующие определенным требованиям (четкое определение метода психотерапии, гомогенность материала, случайная выборка, наличие независимых экспертов, разделений функций психотерапевта и исследователя, сопоставление непосредственных и отдаленных результатов лечения, репрезентативная выборка в катамнезе, наличие контрольных групп и пр.). К. Грэйв в своем докладе «Изменение психотерапии. От конфессии (вероисповедания) к профессии» (1994 г.), в котором он поставил проблему оценки эффективности психотерапии, делает вывод о том, что психотерапия должна ориентироваться на активизацию ресурсов клиентов .

С целью методологического осмысления разнообразия видов медико-психологической помощи нами была предпринята попытка обобщения целей, механизмов и средств с указанием адресных групп медико-психологической помощи (таб. 2).

Таблица 2

Обобщенная модель медико-психологической помощи

Согласно приказу Министерства здравоохранения РФ от 27 декабря 2011 г. № 1664н «Об утверждении номенклатуры медицинских услуг» (в ред. приказов Минздрава России от 28.10.2013 № 794н, от 10.12.2014 № 813н, от 29.09.2016 № 751н), деятельность медицинского психолога внесена в перечень медицинских услуг, оказываемых специалистом с высшим немедицинским образованием (Номенклатура должностей медицинских работников, утвержденная приказом Минздрава России от 20.12.2012 г. № 1183н) (табл. 3).

Медицинские услуги поделены на два класса:

Тип медицинской услуги класса А — 13 — исследования и воздействия на сознание и психическую сферу; подразделы класса А: 23 — Центральная нервная система и головной мозг и 29 — Психическая сфера.

Группы медицинских услуг класса В:

Таблица 3

Номенклатура медицинских услуг

Сближение медицины и медицинской психологии в процессе оказания медицинской помощи, в предоставлении соответствующим группам населения медицинских услуг клинико-психологического содержания, расширение штата медицинских психологов в системе здравоохранения свидетельствуют о совершенствовании межпрофессионального взаимодействия и о новом этапе развития медицинской психологии как науки и как практики. Дальнейшее развитие медицинской психологии требует осознания и поиска продуктивных путей решения методологических проблем, с которыми сталкиваются не только ученые, но и практические работники.

Литература

1. Абабков В.А., Перре М. Адаптация к стрессу. - СПб.: Речь, 2004. - 165 с.

2. Ананьев В.А. Основы психологии здоровья. Книга 1. Концептуальные основы психологии здоровья. - СПб.: Речь, 2006. - 384 с.

3. Анцыферова Л.И. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование ситуаций и психологическая защита // Психологический журнал. - 1994. - Т. 15, № 1. - С. 3-18.

4. Бескова Д.А., Тхостов А.Ш. Телесность как пространственная структура // Междисциплинарные проблемы психологии телесности: материалы межведомственной научно-практической конференции / ред.-сост. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2004. - С. 128-133.

5. Бовина И.Б. Социальная психология здоровья и болезни. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Аспект Пресс, 2008. - 263 с.

6. Братусь Б.С. Аномалии личности.— М.: Мысль, 1988. - 301 с.

7. Василенко Т.Д. Психология телесности: процессуально-смысловой подход // Российский психиатрический журнал. - 2013. - № 4. - С. 49-55.

8. Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - 200 с.

9. Василюк Ф.Е. Методологический смысл психологического схизиса // Вопросы психологии. - 1996, № 6. - С. 25-40.

10. Василюк Ф.Е. Методологический анализ в психологии. - М.: Смысл, 2003. - 240 с.

11. Вассерман Л.И., Щелкова О.Ю. Медицинская психодиагностика: Теория, практика и обучение. - СПб.: СПбГУ; М.: Academia, 2004. - 736 с.

12. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса: Методологическое исследование // Собр. соч.: в 6 т. - М., 1982. - Т. 1. - С. 291-436.

13. Гарбер И.Е. Нормативный и дескриптивный подходы к определению предмета психологии // Методология и история психологии. - 2006. - Т. 1. - Вып. 1. - С. 119-131.

14. Глоссарий терминов по вопросам укрепления здоровья. - Женева: Всемирная организация здравоохранения, 1998. - 35 с.

15. Гордеева Т.О. Самоэффективность как составляющая личностного потенциала // Личностный потенциал: структура и диагностика / под ред. Д.А. Леонтьева. - М.: Смысл, 2011. - С. 241-266.

16. Ждан А.Н. Развитие взглядов на предмет психологии // Методология и история психологии. - 2006. - Т. 1. - Вып. 1. - С. 8-22.

17. Карвасарский Б.Д. Медицинская психология. - Л.: Медицина, 1982.

18. Клиническая психология / пер. с нем.; под. ред. М. Перре, У. Бауманна. - 2-е междунар. изд. - СПб. : Питер, 2003. - 1213 с.

19. Клиническая психология / под ред. Б.Д. Карвасарского - СПб.: Питер, 2006. - 960 с.

20. Козлов В.В. Интегративная психология - возврат к предмету психологии // Методология и история психологии. - 2006. - Т. 1. - Вып. 1. - С. 132-146.

21. Коржова Е.Ю. Человек болеющий: личность и социальная адаптация. - СПб.: Академия акмеологических наук, 1994. - 187 с.

22. Корнилова Т.В., Смирнов С.Д. Методологические основы психологии. - СПб.: Питер, 2006. - 320 с.

23. Кулаков С.А. Психосоматика. - СПб.: Речь, 2010. - 320 с.

24. Лурия Р.А. Внутренняя картина болезни и иатрогенные заболевания. - 4-е изд. - М.: Медицина, 1977. - 111 с.

25. Людевиг К. Введение в теоретические основы системной терапии / пер. с нем. - М.: Институт консультирования и системных решений, 2012. - 192 с.

26. Мазилов В.А. О предмете психологии // Методология и история психологии. - 2006. - Т. 1. - Вып. 1. - С. 55-72.

27. Мазилов В.А. Методология психологии: учебное пособие. - Ярославль: Международная Академия психологических наук, 2007. - 344 с.

28. Мазилов В.А. Методология психологической науки: проблемы и перспективы // Психология. Журнал Высшей школы экономики - 2007. - Т. 4, № 2. - С. 3-21.

29. Мазилов В.А. Методология современной отечественной психологии // Методология и история психологии. - 2008. - Т. 3. - Вып. 3. - С. 9-24.

30. Маклаков А.Г. Личностный адаптационный потенциал: его мобилизация и прогнозирование в экстремальных условиях // Психологический журнал. - 2001. - Т. 22, № 1. - С. 23-24.

31. Маслоу А. Мотивация и личность / пер. с англ. - 3-е изд. - СПб.: Питер, 2014. - 352 с.

32. Менделевич В.Д. Клиническая и медицинская психология: учебное пособие. - 6-е изд. - М.: МЕДпресс-информ, 2008. - 432 с.

33. Мясищев В.Н. Психология отношений: избранные психологические труды / под. ред. А.А. Бодалева. - М.: МПСИ; Воронеж: Модэк, 2003. - 398 с.

34. Николаева В.В. Влияние хронической болезни на психику. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - 168 с.

35. Николаева В.В., Арина Г.А. Клинико-психологические проблемы психологии телесности // Психологический журнал. - 2003. - Т. 24, № 1. - С. 119-126.

36. Новиков А.М., Новиков Д.А. Методология научного исследования. - М.: Либроком, 2010. - 280 с.

37. Психологическая диагностика расстройств эмоциональной сферы и личности: коллект. моногр. / науч. ред. Л.И. Вассерман, О.Ю. Щелкова. - СПб.: Скифия-Принт, 2014. - 408 с.

38. Психосоматика: телесность и культура: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений, обучающ. по направлению "Психология" и спец. "Клиническая психология" / под ред. В.В. Николаевой. - М.: Академический Проект, 2009. - 320 с.

39. Психотерапевтическая энциклопедия / под pед. Б.Д. Каpвасаpского. - 3-е изд. - СПб.: Питеp, 2006. - 944 с.

40. Рассказова Е.И., Кошелева Н.В. Психологические методы изменения поведения, связанного со здоровьем: возможности и ограничения // Консультативная психология и психотерапия. - 2014. - Т. 22, № 3. - С. 183-205.

41. Рассказова Е.И., Леонтьев Д.А. Жизнестойкость как составляющая личностного потенциала // Личностный потенциал: структура и диагностика / под ред. Д.А. Леонтьева. - М.: Смысл, 2011. - С. 178-209.

42. Роджерс К. Становление личности. Взгляд на психотерапию / пер. с англ. М. Злотник. - М.: ЭКСМ-Пресс, 2001. - 237 с.

43. Розин В.М. Методология, мышление, коммуникация // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2013. - Т. 10, № 1. - С. 3-21.

44. Селигман М. Новая позитивная психология: Научный взгляд на счастье и смысл жизни / пер. с англ. - М.: Издательство «София», 2006. - 368 с.

45. Смирнов С.Д. Чем грозит психологии отсутствие общепринятого определения ее предмета? // Методология и история психологии. - 2006. - Т. 1. - Вып. 1. - C. 73-84.

46. Совладающее поведение: Современное состояние и перспективы. Научное издание / под ред. А.Л. Журавлевой, Т.Л. Крюковой, Е.А. Сергиенко. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2008. - 474 с.

47. Современная психология: Справочное руководство / под ред. В.Н. Дружинина. - М.: Инфра-М, 1999. - 688 с.

48. Теплых Д.А. Концепции предметности психологии в контексте типов научной рациональности // Методология и история психологии. - 2006. - Т. 1. - Вып. 1. - С. 85-99.

49. Тхостов А.Ш. Психология телесности. - М.: Смысл, 2002. - 287 с.

50. Юревич А.В. Психология и методология. - М.: Институт психологии РАН, 2005. - 312 с.

51. Deci E.L., Vansteenkiste M. Self-determination theory and basic need satisfaction: Understanding human development in positive psychology // Ricerche di Psicologia. - 2004. - Vol. 27, № 1. - P. 23-40.

52. Engel G.L. The clinical application of the biopsychosocial model // Am J Psychiatry. - 1980. - Vol. 137, № 5. - Р. 535-544.

53. Hobfoll S.E. Conservation of resources theory: its implication for stress, health, and resilience // The Oxford handbook of stress, health, and coping / edit. by S. Folkman. - N.Y.: Oxford University Press, 2011. - P. 127-147.

54. Lazarus R.S., Folkman S. Stress, appraisal, and coping. - N.Y.: Springer Publishing Company, 1984. - 456 p.

55. Maddi S.R. Dispositional hardiness in health and effectiveness // Encyclopedia of mental health / edit. by H.S. Friedman. - San Diego, CA: Academic Press, 1998. - P. 1-13.

УДК 159.9.018:61

Василенко Т.Д. Методологические проблемы медицинской психологии // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. - 2017. - T. 9, № 6(47) [Электронный ресурс]..мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] - дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

«Т. Д. Василенко. Структура жизненных стремлений и базовых потребностей личности. 295 3. Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М.: Наука, ...»

Т. Д. Василенко. Структура жизненных стремлений и базовых потребностей личности… 295

3. Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М.: Наука,

4. Труды Орловской ученой архивной комиссии. Орел, 1897. Вып. 1.

Статья поступила в редакцию 31.07.2010 г.

УДК: 159.9.072.422 Т. Д. Василенко

СТРУКТУРА ЖИЗНЕННЫХ СТРЕМЛЕНИЙ

И БАЗОВЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ ЛИЧНОСТИ

В СИТУАЦИИ ХРОНИЧЕСКОГО СОМАТИЧЕСКОГО ЗАБОЛЕВАНИЯ

К л ю ч е в ы е с л о в а: жизненные стремления, базовые потребности личности, самодетерминация, хроническое соматическое заболевания.

Современное состояние проблемы личности в ситуации хронического соматического заболевания требует рассмотрения не только медицинских аспектов заболевания, но и социальных и психологических факторов, сопутствующих течению заболевания . Ситуация заболевания приводит к разрушению привычной деятельности, установок и отношений личности; человек оказывается в ситуации «невозможности жить, реализовывать внутренние необходимости своей жизни» .

© Василенко Т. Д., 2010 В лаборатории ученого шейся ситуации и себя в ней, деформируя тем самым личностную идентичность и формируя явление кризиса.

Социальная ситуация развития в условиях заболевания становится предметом активной «внутренней работы» самого больного, обширная зона психической активности которого сразу же фокусируется на страдании, вследствие чего формируется новая внутренняя позиция человека, содержание и динамика которой отражают основные смысловые изменения в структуре личности .

«Изучение сущности этого процесса – важнейшее условие успешной разработки проблемы личности и ее изменений у соматически больных» .

Важными аспектами жизни личности, которые могут подвергаться изменениям, перестройкам в различных ситуациях, являются жизненные стремления и базовые потребности. Хроническая соматическая патология как ситуация личностного кризиса приводит к изменениям в структуре жизненных стремлений и базовых потребностей личности.

В современной психологии вопрос о жизненных стремлениях и базовых потребностях наиболее продуктивно разработан в теории самодетерминации Э. Деси и Р. Райана (Edward L. Deci, Richard M. Ryan), в которой дается определение понятий жизненных стремлений и базовых потребностей, а также предлагаются методики их диагностики .

Э. Деси и Р. Райан, опираясь на выделение двух типов мотивации (внешней и внутренней), выделили две соответствующие группы жизненных стремлений. К внутренним стремлениям они отнесли личностный рост, стремление к любви и привязанности, служение обществу и здоровье, определив данную группу как жизненные цели, обеспечивающие удовлетворение базовых психологических потребностей, а также способствующие личностному росту и психическому здоровью. Вторая группа стремлений – внешние – включает материальное благополучие, социальное признание посредством популярности (или известность) и физическая привлекательность (или внешность). Внешние стремления являются средствами достижения целей, внешних по отношению к личностному «Я», они имеют лишь внешние атрибуты благополучия и признания и не ведут к личностному росту. Оценка и достижение их зависит от реакций других людей .

Э. Деси и Р. Райаном был предложен психодиагностический инструментарий. Для определения и оценки жизненных стремлений людей используется опросник «Aspirations Index» («Индекс стремлений»), адаптированный нами на российской выборке и использованный в данном исследовании.

Э. Деси и Р. Райан рассматривают самодетерминацию как врожденную склонность организма к вовлечению в интересующее поведение. Наряду с идей о жизненных стремлениях авторами разработано учение о базовых потребностях личности – в автономии, компетентности и связанности. Эти потребности являются врожденными, базовыми. Потребность в автономии подразумевает стремление самостоятельно контролировать собственные действия и поведение, быть их инициатором. Потребность в компетентности включает понимание того, как Т. Д. Василенко. Структура жизненных стремлений и базовых потребностей личности… 297 достичь различных внешних и внутренних результатов и быть эффективным.

Потребность в связанности включает установление надежной и удовлетворяющей индивида связи с другими людьми .

Также авторами разработана методика для изучения базовых потребностей личности, измеряющая структуру базовых потребностей личности (Basic Need Satisfaction in General), адаптированная нами на российской выборке и использованная в данном исследовании.

На основании положения о том, что жизненные стремления и базовые потребности имеют тенденцию к изменению в связи с изменениями жизненной ситуации мы выдвигаем гипотезу об изменении структуры жизненных стремлений и базовых потребностей в ситуации хронического соматического заболевания.

В качестве методов исследования были применены адаптированные нами авторские методики Э. Деси и Р. Райана «Индекс стремлений» и «Базовые потребности». Останавливаясь на данных методиках укажем, что методика «Индекс стремлений» представлена 35 утверждениями, которые испытуемые должны оценить по: 1) важности для них каждого из стремлений, 2) вероятности достижения представленной цели в будущем и 3) степени, в которой они уже достигли данной цели. На каждый из данных вопросов им необходимо ответить соответствующим пунктом шкалы от 1 до 7. Шкалы опросника соответствуют выделенным авторами жизненным стремлениям: богатство, известность, внешность, личностный рост, отношения, сообщество и здоровье. Методика «Базовые потребности» представлена 21 утверждением, которые предлагается оценить относительно шкалы: от абсолютно неверно (1) до совершенно верно (7). В структуре теста предполагается выделение трех шкал, отражающих базовые потребности личности в автономии, компетентности и связанности.

Указанные методики, Aspirations Index и Basic Need Satisfaction in General, были адаптированы нами в ходе специального психометрического исследования в 2008–2009 гг. на выборке более 400 испытуемых. В результате были получены русские версии данных тестов с высокими показателями внутренней (коэффициент Кронбаха не ниже 0,7), внешней и конкурентной валидностей.

Также указанные методики имеют устойчивые показатели ретестовой надежности, что позволяет говорить о возможности их применения в психологических исследованиях.

Для статистического анализа были использован непараметрический критерии U Манна–Уитни с учетом мер центральной тенденции и изменчивости признака. Все расчеты проводились с использованием статистического пакета STATISTICA 6.0.

В исследовании приняло участие 210 испытуемых, из которых было сформировано 2 группы.

Основная группа, которую составили люди с хроническими заболеваниями гастроэнтерологического и кардиологического профилей, – пациенты терапевтического отделения Курской городской больницы № 3 в возрасте от 20 до 67 лет, средний возраст 39 лет (N = 105).

В лаборатории ученого Группа сравнения, в которую вошли люди, не находящиеся в каких-либо особых жизненных ситуациях и не предъявляющие жалоб на состояние здоровья, – жители Курска в возрасте от 22 до 55 лет, средний возраст 36 лет (N = 105).

Исследование проводилось в 2009–2010 гг. на базе Курской городской больницы № 3 и лаборатории экспериментальной психологии кафедры психологии и педагогики Курского государственного медицинского университета.

В процессе исследования мы рассмотрели изменения структуры жизненных стремлений и базовых потребностей личности, что нашло отражение в результатах исследования.

По результатам проведенного исследования был выявлен ряд различий в структуре жизненных ценностей личности между людьми, находящимися в ситуации хронического соматического заболевания, и здоровыми испытуемыми, которые представлены в табл. 1.

–  –  –

Для анализа полученных данных мы воспользуемся логикой Э. Деси и Э. Райана выделения для каждого стремления модусов важности, вероятности и достижения (достигнутости).

Необходимо отметить, что по всем показателям здоровые испытуемые имеют более выраженные характеристики жизненных стремлений в аспекте вероятности их достижения. При этом можно сказать, что здоровые испытуеТ. Д. Василенко. Структура жизненных стремлений и базовых потребностей личности… 299 мые, в сравнении с больными, в большей степени уверены в возможности достижения материального, финансового благополучия; для здоровых более значимо построение поверхностных отношений с людьми и ориентация на важность своей внешности и привлекательности для окружающих. При этом больные в меньшей степени оценивают вероятность своего внутреннего развития, не склонны к рефлексии в отношениях и саморазвитию, не придавая им при этом особой значимости. Испытуемые в ситуации заболевания не склонны к альтруистическим реакциям и не предполагают их осуществлять в будущем.

Деятельность, направленная на общественное благо, не является для них значимым жизненным стремлением.

В аспекте важности достижения жизненных стремлений по всем показателям, кроме важности «здоровья», здоровые испытуемые имеют более выраженные характеристики жизненных стремлений. При этом можно сказать, что здоровые испытуемые, в сравнении с больными, в большей степени ориентированы на важность построения скорее поверхностных отношений с людьми и ориентация на важность своей внешности и привлекательности для окружающих. При этом больные в меньшей степени оценивают важность своего внутреннего развития, не склонны к рефлексии в отношениях и саморазвитию, не придавая им при этом особой значимости. Для больных не свойственна самостоятельность в принятии решений, и они не считают важными близкие и доверительные отношения с людьми. Испытуемые в ситуации заболевания не склонны к альтруистическим реакциям и не предполагают их осуществлять в будущем. Деятельность, направленная на общественное благо, не является для них важным жизненным стремлением. Важность жизненной цели «здоровье» у испытуемых в ситуации заболевания явно преобладает, по сравнению со здоровыми испытуемыми, что свидетельствует о том, что личностно-смысловая сфера больных в большей степени ориентирована на внутреннее стремление достижения психического благополучия и физического здоровья. Больные в большей степени ориентированы на деятельность, способствующую сохранению и поддержанию здоровья.

Рассматривая модус достижения жизненных стремлений, необходимо отметить, что по всем показателям здоровые испытуемые имеют более выраженные характеристики жизненных стремлений в аспекте результативности достижения жизненной цели. При этом можно сказать, что здоровые испытуемые, в сравнении с больными, в большей степени достигли и реализуют поверхностные отношения с людьми и считают свою внешность привлекательной для окружающих.

Испытуемые в ситуации заболевания не склонны к альтруистическому поведению и деятельности, направленной на общественное благо. При этом здоровые испытуемые считают, что они реализуют модели поведения, способствующие сохранению и поддержанию психологического благополучия и физического здоровья. Испытуемые в ситуации заболевания не склонны считать, что их поведение отвечает позиции здорового образа жизни.

При изучении удовлетворенности базовых потребностей личности нами были получены следующие результаты, которые отражены в табл. 2.

В лаборатории ученого

–  –  –

На основании полученных данных можно утверждать, что в ситуации заболевания значимо снижается ощущение реализации человеком такого способа поведения и существования в мире, который предполагает регуляцию своего поведения в независмости от влияющих на человека внешних сил окружения. По сути в ситуации болезни снижается ощущение свободы во многих принципиально жизненно важных сферах, снижается способность реализации личностью свободы выбора.

Отметим, что в ситуации заболевания значимо снижается восприятие себя как человека компетентного, способного к успешному осуществлению важной деятельности. Люди в ситуации заболевания склонны к заниженной самооценке своих способностей, чувствуют себя малоуспешними и способными к решению как сложных жизненных, так и житейских задач. В целом, снижается ощущение самоэффективности личности.

Также необходимо указать, что в ситуации заболевания значимо снижается ощущение близости с другими людьми. Больные не сколонны к построению близких и доверительных отношений, не склонны к осуществлению заботы о близких. При этом у них снижается ощущение, что к ним проявляют заботу близкие люди, в независимости от того, насколько эта забота осуществляется в реальности. В целом, люди склонны к дистанцированию от окружающих, отношения с близкими становятся поверхностными.

На основании проведенного исследования нами были сделаны следующие выводы:

По всем жизненным стремлениям в аспекте вероятности, важности и достижения здоровые испытуемые имеют более выраженные характеристики, кроме важности стремления «здоровье», которая значимо повышена в ситуации хронического соматического заболевания;

В ситуации заболевания значимо снижается удовлетворенность базовых потребностей личности в автономии, компетенции и связанности, по сравнению с ситуацией нормы;

Изменения жизненных стремлений и базовых потребностей личности в ситуации хронического соматического заболевания дают возможность охарактеризовать данную ситуацию как критическую , связанную с фрустрацией самодетерминации , через снижение основных жизненных стремлений и возможности удовлетворения базовых потребностей личности.

Т. Д. Василенко. Структура жизненных стремлений и базовых потребностей личности… 301 На основании полученных результатов можно говорить о таком изменении структуры жизненных стремлений и базовых потребностей личности, которое требует оказания психологической помощи людям, находящимся в ситуации хронического соматического заболевания. Психологчиеская помощь должна быть ориентирована на расширение системы внутренних жизненных стремлений и поиск адекватных ситуации способов удовлетворения базовых потребностей личности.

1. Василюк Ф. Е. Психология переживания. М.: МГУ, 1984. 200 с.

2. Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. М.: Педагогика, 1984. Т. 4. 433 с.

3. Гнездилов А. В. Психология и психотерапия потерь. СПб.: Речь, 2007. 288 с.

4. Коростылева Л. А. Уровни самореализации личности // Психологические проблемы самореализации личности / под ред. Е. Ф. Рыбалко, Л. А. Коростылевой. СПб.,

2000. Вып. 4. С. 21–46.

5. Леонтьев Д. А. Психология свободы: к постановке проблемы самодетерминации личности // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 1. С. 15–25.

6. Николаева В. В. Влияние хронической болезни на психику. М.: МГУ, 1987. 168 с.

7. Соколова Е. Т., Николаева В. В. Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях. М.: SvR–Аргис, 1995. 335 с.

8. Тхостов А. Ш. Психология телесности. М.: Смысл, 2002. 287 с.

9. Чирков В. И. Самодетерминация и внутренняя мотивация поведения человека // Вопросы психологии. 1996. № 3. С. 116–133.

10. Deci E. L., & Ryan R. M. (2000). The "what" and "why" of goal pursuits: Human needs and the self-determination of behavior. Psychological Inquiry, 11, 227–268.

11. Kasser T., & Ryan R. M. (1993). A dark side of the American dream: Correlates of financial success as a central life aspiration. Journal of Personality and Social Psychology, 65, 410–422.

Литература

1. Александер Ф. Психосоматическая медицина. Принципы и применение / Пер. с англ. А.М. Боровикова, В.В. Старовойтова; под ред. С.Л. Шишкина. - М.: Ин-т общегуманитарных исследований, 2006. - 187 с. 2. Арина Г.А., Николаева В.В. Психология телесности: методологические принципы и этапы клинико-психологического анализа // Психология телесности между душой и телом / Ред.-сост. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. - М.: АСТ, 2005. - С. 222-235. 3. Арина Г.А., Тхостов А.Ш. Теоретические проблемы исследования внутренней картины болезни // Психодиагностика отношения к болезни при нервно-психической и соматической патологии / Под ред. М.М. Кабанова. - Л., 1990. - С. 44-49. 4. Бескова Д.А., Тхостов А.Ш. Телесность как пространственная структура // Междисциплинарные проблемы психологии телесности / Ред.-сост. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. - М.: МЦИ, 2004. - С. 133-148. 5. Бовина И.Б. Социальная психология здоровья и болезни. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Аспект Пресс, 2008. - 236 с. 6. Каган В.Е. Внутренняя картина здоровья - термин или концепция? // Вопр. психологии. - 1993. - № 1. - С. 86-88. 7. Карвасарский Б.Д. Клиническая психология: Учебник. - СПб.: Питер, 2002. - 960 с. 8. Карпов А.В. Рефлексивность как психическое свойство и методика ее диагностики // Психол. журн. - 2003. - Т. 24, № 5. - С. 45-57. 9. Квасенко А.В., Зубарев Ю.Г. Психология больного. - Л.: Медицина, 1980. - 180 с. 10. Клиническая психология / Под ред. М. Перре, У. Бауманна. - 2-е междунар. изд. - СПб.: Питер, 2003. - 1213 с. 11. Коржова Е.Ю. Человек болеющий: личность и социальная адаптация. - СПб., 1994. - 253 с. 12. Кулаков С.А. Психосоматика. - СПб.: Речь, 2010. - 320 с. 13. Лаврова О.В. "Отраженная телесность" как особая ментальная форма тела: психотерапевтический подход // Вестн. МГУ. Сер. 14, Психология. - М., 1999. - № 3. - С. 76-83. 14. Леви Т.С. Психология телесности в ракурсе личностного развития // Междисциплин. пробл. психологии телесности / Ред.-сост. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. - М.: МЦИ, 2004. - С. 288-309. 15. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. - 2-е. изд., испр. - М.: Смысл, 2003. - 488 с. 16. Лурия Р.А. Внутренняя картина болезни и ятрогенные заболевания. - М., 1979. - 112 с. 17. Лэнгле А. Person: экзистенциально-аналитическая теория личности: Сб. ст.: Пер. с нем. - М.: Генезис, 2006. - 159 с. 18. Мотовилин О.Г. Жизненная ситуация ребенка с хроническим телесным заболеванием и ее роль в психическом развитии ребенка и динамике заболевания // Психология телесности между душой и телом / Ред.-сост. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. - М.: АСТ, 2005. - С. 253-269. 19. Николаева В.В. Влияние хронической болезни на психику. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - 16 с. 20. Николаева В.В., Арина Г.А. Клинико-психологические проблемы психологии телесности // Психол. журн. - 2003. - № 1. - С. 119-126. 21. Ребеко Т.А. Гендерная идентичность и репрезентация тела у женщин // Психол. журн. - 2010. - Т. 31, № 1. - С. 15-31. 22. Соколова Е.Т., Николаева В.В. Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях. - М.: SvR-Аргис, 1995. - 352 с. 23. Тхостов А.Ш. Психология телесности. - М.: Смысл, 2002. - 287 с. 24. Deci E.L., Ryan R.M. Facilitating optimal motivation and psychological well-being across life’s domains // Canadian Psychology. - 2004. - Vol. 49. - P. 14-23. 25. Levine M.P., Piran N. The role of body image in the prevention of eating disorders Body Image // J. Pers. Soc. Psychol. - 2004. - Vol. 1, N 1. - P. 57-70.