Литва после смерти Гедимина

После смерти в 1341 основателя литовского могущества - князя - его семь сыновей (Монвид, Наримунт, Кориат, Ольгерд, Любарт и Явнутий) и племянник Любко поделили литовско-русские земли на восемь уделов. Рядом с ними существовали и многие мелкие удельные князья из потомков Владимира Великого. В стольном городе Гедимина, Вильне (Вильнюсе), сел младший из его сыновей, Явнутий. Пользовался ли он правами старшего князя, неясно. Ставшая при Гедимине мощным государством Литва могла распасться на несколько самостоятельных владений. Этим уже готовились воспользоваться её соседи. Польский король предъявил притязания на Волынь. С северо-запада на Литву и Западную Русь готовились напасть Тевтонский и Ливонский ордены.

Ольгерд и Кейстут

Но меньше чем через пять лет разобщению положили конец два самых даровитых сына Гедимина, Ольгерд и Кейстут, рожденные от одной матери и связанные неразрывною дружбой. Удел Кейстута, имевший столицею Троки (Тракай), составляли Жмудь и часть Черной Руси с Гродно и Берестьем (Брестом). А Ольгерд владел частью собственной Литвы с , а также Витебским уделом, доставшимся ему после смерти отца его жены. Удел Ольгерда увеличился еще Полоцкой областью, после того как его двоюродный брат Любко Воинович погиб в походе с ним на помощь Пскову против немцев (1341). Ольгерд соединил в своих руках большую часть бывших земель русских кривичей.

По свидетельству современников, он всех братьев превосходил умом и деятельным характером. Кроме того, у Ольгерд была черта, весьма редкая для князей того времени - совершенное воздержание от всяких хмельных напитков. Обыкновенно он никому из приближенных не открывал заранее своих планов, и когда собирал рать, никто не знал, куда она направится.

Осторожный, скрытный характер Ольгерда как нельзя лучше дополнялся характером его друга и брата Кейстута, который, напротив, отличался добродушным нравом и крайнею отвагою, хотя и не был чужд некоторого коварства. Ольгерд, женатый на русской княжне и долго пребывавший в своем Русском уделе, усвоил себе русскую народность и втайне исповедовал православие.

Кейстут, наоборот, оставался чистым литвином, сохранил преданность старой языческой религии предков и был очень популярен среди литовцев и жмудинов. По самому географическому положению уделов, их внимание и деятельность были направлены в разные стороны: Ольгерда занимали более всего отношения к Восточной Руси, к Новгороду и Пскову, а Кейстут стоял на страже Литвы от Тевтонских рыцарей.

Низложение Явнутия и провозглашение Ольгерда великим князем литовским (1345)

Зимою 1345 года в Литве получены были известия о приготовлениях немецких орденов к большому походу: отовсюду прибыли сильные военные отряды с королями венгерским и чешским во главе. Необходимо было принять быстрые меры. Ольгерд и Кейстут условились внезапно явиться под Вильною и захватить столицу вместе с Явнутием.

Но Ольгерд и тут показал осторожность: двинувшись из Витебска, он остановился в Крево и там ожидал развязки. А Кейстут, напротив, в условленный день быстрым переходом из Трок достиг Вильны и на рассвете захватил оба виленские замка; Явнутий попал в плен. После того прибыл Ольгерд и был возведен на великокняжеский престол.

Оба брата скрепили перемены в распределении уделов договором. Остальные братья должны были признать переворот 1345 года. Явнутий, недовольный полученным им небольшим уделом (Заславль Литовский), убежал в Москву; но потом помирился с братьями и воротился в свой удел.

Ольгерд и Кейстут успели приготовить достаточные силы для обороны от внешних неприятелей; когда крестоносцы вторглись в Литву, братья внезапно напали Ливонию. Немцы, к тому же, попали в пустынные топкие места, и весь их грозный поход окончился полною неудачей.

Борьба с крестоносцами в эпоху Ольгерда и Кейстута

После того крестоносцы изменили свой образ действия по отношению к Литве. Вместо больших походов они предпринимают частые и мелкие вторжения (так называемые рейзы, т.е. внезапно врываются в пограничную область; жгут селения, истребляют и угоняют в плен жителей. В течение великокняжения Ольгерда (1345-1377), по летописям Ордена, насчитывается около сотни рыцарских походов на Литву. Простые рыцари часто не обращали внимание на заключаемые между Орденом и Литвой перемирия. Одновременно Орден возводит многочисленные замки вдоль литовских границ и разрушает те, что строят литовцы. Усилия немцев при Ольгерде обратились на город Ковну (Каунас), который служил главною оградою Литвы с запада и был сильно укреплен. После нескольких неудачных покушений овладеть им, магистр Тевтонского Ордена Винрих фон Книпроде собрал все свои силы, призвал на помощь многочисленных гостей из Европы. После двухмесячной осады ему удалось разрушить стены и овладеть развалинами города (1362). Но литовцы рядом с этими развалинами выстроили новую Ковну и точно так же обратили ее в сильную крепость.

Ольгерд и другие литовские князья также предпринимали внезапные вторжения в Орденские земли, но не столь мелкими отрядами. Поэтому литовские вторжения не были так часты, как немецкие; литовцы точно так же жгли селения, уводили в плен жителей. В случае удачи, они сжигали в жертву богам часть захваченной добычи вместе с одним из пленных рыцарей. За более чем тридцатилетнее княжение Ольгерда летописцы упоминают только две значительные битвы, в которых литовские князья понесли поражение от крестоносцев: на берегах речки Стравы, в 1348 году, и у прусского замка Рудавы, в 1370. Решительного перевеса не оказалось ни на той, ни на другой стороне. Крестоносцам не удалось раздвинуть свои пределы вглубь Литвы, и границы остались прежними.

Героем борьбы с немцами явился брат Ольгерда, Кейстут, князь пограничных с ними литовских областей. История борьбы украшена его личными подвигами и приключениями. Один раз он попал в плен к немцам (1361), был заключён ими в Мариенбурский замок, но совершил смелый побег оттуда. Романтическими преданиями сложились вокруг брака Кейстута с любимейшею его женой, бывшей языческой жрицей Бирутой, матерью знаменитого Витовта.

Соперничество Ольгерда с Москвой за влияние на Псков и Новгород

Неустанная борьба Кейстута против крестоносцев хотя и требовала помощи со стороны великого князя Ольгерда, но оставляла последнему свободные руки для деятельности на востоке и юге, чтобы продолжать дело подчинения соседних русских земель. При Гедимине на этом поприще Литва еще могла избежать столкновения с Москвою, но при Ольгерде она неизбежно должна была встретиться с соперницей по собиранию Руси. Повод к соперничеству подавал Новгород Великий, который еще при Гедимине начал искать союза с Литвой в отпор притязаниям московских князей. Симеон Гордый заставил Новгородцев смириться перед Москвою (1345). После того Ольгерд идет войной на Новгород, под маловажным предлогом, что посадник Остафий обругал его псом. Поход этот повлек опустошение некоторых Новгородских волостей и окончился миром, который, вероятно, восстановил в Новгороде униженную литовскую партию. Большее влияние Ольгерд оказывал на Псковскую область, благодаря стремлению Псковитян обособиться от Новгорода и их нужде в помощи против Ливонских немцев. Псковичи нередко принимают к себе князя или наместника из Литвы. Ольгерд дал им в князья своего сына Андрея Полоцкого, крещенного по православному обряду.

Московско-литовское соперничество за Смоленск

Еще большее влияние возымел Ольгерд на область Смоленскую. Смоленское княжество очутилось в самом невыгодном положении между двумя собирательницами Руси и поневоле должно было выбирать между тою или другою зависимостью. Вначале Смоленское княжение испытывало на себе тяжелую руку Москвы: в княжение Александра Глебовича Юрий Данилович отнял у смолян Можайск. Это повлекло за собою сближение смолян с Литвой. Гедимин был их союзником, хотя еще не решительным; а Ольгерд уже явно выступил их защитником против дальнейших Московских захватов; одними переговорами ему удалось в 1352 остановить поход Симеона Гордого на Смоленск. Но подобные услуги ставили Смоленск в зависимость от Литвы. Чтобы упрочить её, Ольгерд захватил смоленский пригород на Волге Ржеву (Ржев), важный по положению на границе с владениями Московскими и Тверскими (1355). Тогда Смоленский великий князь Иван Александрович попытался освободиться от литовской зависимости в союзе с Москвою и Тверью. Но Симеона Гордого уже не было в живых, а преемник его Иван Иванович Красный (отец Дмитрия Донского) не отличался решительным характером. Ольгерд отнял у смолян еще некоторые пригороды (Белую, Мстиславль) и заставил их смириться. Преемник Ивана Александровича, смоленский князь Святослав Иванович (1359-1386), уже является подручником Ольгерда, соединяется с ним в походах на Москву и посылает свои дружины ему на помощь против крестоносцев.

Так, в соперничестве между Москвою и Литвой Новгород с самого начала клонится на сторону Московской зависимости, а Смоленск - на сторону Литвы и Ольгерда. Последнему обстоятельству способствовали промышленные условия - исконные связи смоленских кривичей с витебскими и полоцкими и общий торговый путь с верхнего Днепра волоком и Западной Двиною к немецким и Варяжским городам. А этот путь уже находился во власти Литовско-Полоцких князей.

Подчинение Ольгердом Чернигово-Северской земли

Если великое княжение Смоленское еще на время отсрочило потерю своей самобытности, то земля Чернигово-Северская уже при Ольгерде вошла в состав Литвы. Эта земля во время татарского ига раздробилась на мелкие уделы; их ожесточенные распри и соседство хищных татар совершенно обессилили Чернигово-Северскую землю. Уже в XIII веке она подвергается литовским и смоленским набегам. Из Чернигово-Северских уделов в то время наиболее значительным является Брянск. Доблестный брянский князь Роман Михайлович был последним достойным представителем энергичного племени черниговских Ольговичей. После него смоленским князьям удалось завладеть Брянским уделом с соизволения Орды. Затем новые князья отнимают Брянск друг у друга; городское вече иногда поднимает мятеж. В 1341 году брянские вечники убили своего князя Глеба Святославича. Лет пятнадцать спустя, летописи упоминают о кончине брянского князя Василия и последовавших за нею великих смутах («замятня велия и опустение града»). Этими неурядицами ловко воспользовался Ольгерд, еще прежде нападавший на Брянск; захват Брянской волости, вероятно, обошелся ему без особого усилия.

Затем ему уже легко завладеть другими более мелкими уделами Чернигово-Северскими. Важнейшие города Ольгерд роздал сыновьям: Чернигов и Трубчевск - Дмитрию, Брянск и Новгород-Северский - Корибуту; а племяннику Патрикию Наримонтовичу, по-видимому, предоставил Стародуб-Северский. Но города, принадлежавшие земле Вятичей, оставались пока в руках местных русских князей, Козельских, Новосильских, Одоевских, Тарусских, Воротынских, Белевских, Елецких и пр. Они должны были выбирать между зависимостью от Москвы или от Ольгерда и находились пока в неопределенном положении; но очевидно более тянули к Москве. Брянская область, по некоторым признакам, тянула туда же; только благодаря ранней кончине Симеона Гордого, а также смутам в Орде по смерти Джанибека удалось Ольгерду беспрепятственно завладеть Северским и Брянским уделом.

Открытое столкновение двух собирателей Руси сделалось неизбежно, когда на московском столе явился энергичный Дмитрий Иванович. Поводом к столкновению послужила борьба Твери с Москвою; причем Ольгерд, женатый во втором браке на тверской княжне Юлиане (Ульяне) Александровне, явился союзником Твери. Война Ольгерда с Дмитрием однако не имела решительного характера и только на время поддержала Тверскую самобытность.

Присоединение Ольгердом Киевской области

Вся Северная Русь оказывала явное тяготение к Москве. Но Русь Южная, угнетаемая татарскими Ордами, склонялась к литовскому господству. Почти одновременно с Чернигово-Северской украйною на левой стороне Днепра, Ольгерд завладел Киево-Подольской украйною на правой его стороне, отняв ее у татар. Уже при Гедимине Киевская область, по-видимому, находилась в полузависимости от Литвы. Ольгерд в начале княжения избегал решительных столкновений с Золотою Ордой и даже предлагал в 1349 Джанибеку союз против Москвы. Но Симеон Гордый расстроил его. Когда после Джанибека наступил смутный период в Орде, Ольгерд начал действовать решительно; он окончательно присоединил к своим владениям Киевское княжение и отдал Киев в удел сыну Владимиру. В то же время он покорил земли между Бугом и Днепром. Северная часть этих земель принадлежала прежде Галицко-Волынским князьям и называлась Понизовьем, а при Ольгерде стала именоваться Подольем . Здесь собирали дани татарские темники, властвовавшие в Днепровско-Бугских степях. В Подолье было много селений и несколько городов, разоренные укрепления которых татары не позволяли возобновлять. Страна эта в начале правления Ольгерда не подчинялась никакому русскому княжескому роду, а была разделена на мелкие волости; во главе с атаманами, которые занимались сбором дани для татар. И прежде соседние татарские темники по отдалённости от Сарая играли роль особых ханов; а теперь, во время раздробления Золотой Орды, они были предоставлены собственным силам. Ольгерд нередко нанимал у них вспомогательные войска для своих походов на поляков и крестоносцев. По причине смуты в Орде заднепровские улусы не могли ожидать помощи с Волги. Ольгерд начал с ними успешную войну; одержал большую победу на Синих водах (приток Буга) над тремя татарскими князьями, Кутлубеем, Хаджибеем и каким-то, по-видимому, крещеным Дмитрием (около 1362), очистил от их господства Подолию и степи между Днепром и Днестром. Остатки разбитой Орды удалились отчасти на нижний Дунай, отчасти в Крым. Так легко обошлось Ольгерду покорение этой обширной страны. Подольскую область Ольгерд дал в удел племянникам, сыновьям Кориата Гедиминовича; которые строили замки и возобновляли старые городские укрепления, чтобы обезопасить страну от будущих татарских нападений - ибо Золотоордынские ханы не думали отказываться от своих притязаний на заднепровские степи.

Борьба Ольгерда с Польшей за Галицко-Волынскую Русь

Не так легка была борьба Ольгерда с поляками за Галицко-Волынское наследство.

Ещё до вокняжения Ольгерда в Литве, в начале XIV века, внук знаменитого Даниила Романовича Галицкого, Юрий Львович по праву наследства, соединил в своих руках княжества Галицкое и Волынское. Можно было надеяться, что одновременно с Москвою разовьется другое чисто русское средоточие в противоположном углу Руси. Однако Юго-Западная Русь окружена была со всех сторон врагами (венгры, поляки, Литва, татары), а внутри не имела сплоченного и однородного населения. Главные города ее изобиловали иноплеменниками, особенно немцами и евреями, захватившими в свои руки значительную часть промышленности и торговли. После татарских погромов Галицко-Волынские князья слишком неразборчиво вызывали в свою землю колонистов из соседних стран. Княжескую власть здесь сильно стесняли притязания бояр.

Хотя татарское иго не утвердилось в Юго-Западной Руси прочно, оставаясь лишь номинальным, севернее стало расти Литовско-Русское государство во главе с предприимчивыми Гедимином и Ольгердом. А на западе единство и силу Польши восстановил король Владислав Локоток. Преемники же Даниила Романовича в Юго-Западной Руси не были людьми выдающимися. А потом сам род Даниила внезапно прекратился.

Вышеупомянутый Юрий I Львович отличался миролюбием и потерял захваченный его отцом Люблин. Когда глава Русской церкви покинул Южную Русь и переселился во Владимирско-Московскую, Юрий Львович попытался поставить на общерусскую митрополию собственного кандидата - игумена Петра. Но митрополит Петр последовал примеру предшественника и даже переехал из Владимира в Москву.

После смерти Юрия Львовича (1316) Галиция и Волынь достались его сыновьям Андрею и Льву. По некоторым признакам, в 1316 отец Ольгерда, Гедимин, отнял у них Берестейскую область (Подляхию). Андрей и Лев оба брата умерли в 1324 году, и с их смертью прекратилось мужское потомство Даниила Романовича. Ближайшим их родственником (по женской линии) и наследником был Болеслав Тройденович, сын мазовецкого князя. По настоянию галицких и волынских бояр этот Болеслав принял православие и даже изменил своё имя, назвавшись в честь деда Юрием. Юрий II возобновил попытку поставить для Юго-Западной Руси особого митрополита (Феодора). Но Константинопольский патриарх вскоре отменил особую Галицкую митрополию.

Женившись одной из сестёр Ольгерда, Юрий II вступил в борьбу с южнорусскими боярами, вскоре вернулся в католичество, стал унижать русских вельмож, окружал себя немцами, поляками и чехами, ввёл высокие налоги и подвергал насилиям боярских жен и дочерей. Галицкие бояре составили заговор и на одном пиру поднесли Болеславу-Юрию отраву, которая была так сильна, что тело скончавшегося от неё князя разнесло на куски (март 1340).

На освободившееся Галицко-Волынское наследство стала притязать Литва. Претендентом выступил один из братьев Ольгерда, Любарт, женатый на внучке Юрия I. Но он встретил сильного соперника в польском короле Казимире Великом, преемнике Владислава Локотка. Казимир вступил в сделку с Венгрией, чей король Карл Роберт был женат на его сестре Елизавете. Не имевший детей Казимир признал наследником польской короны своего племянника Людовика, сына Елизаветы и Карла Роберта. Венгры стали помогать Казимиру в борьбе за Галицию.

Узнав о смерти Болеслава-Юрия, Казимир раннею весною 1340 года выступил в поход. Застав врасплох стольный город Галиции, Львов, он навёл страх на его жителей избиениями в предместье святого Юрия, принудил львовян к сдаче, привел их к присяге себе, сжёг стены обоих львовских замков и завладел княжими сокровищами. Летом Казимир занял гарнизонами Львов и другие соседние города (Перемышль, Галич, Теребовль). Однако галицкие бояре вскоре подняли восстание и с помощью татар принудили Казимира подписать договор, в силу которого, сохранялась зависимость Галицкой земли от польского короля, но управлять её должна была местная знать.

Литва вначале не сопротивлялась захватам поляков - вероятно, по причине смерти Гедимина (1341) и разладов между его сыновьями. Но вскоре Ольгерд и его братья напали на Казимира. Первое столкновение с ним окончилось перемирием, около 1345 года. По нему за Польшей осталась только Львовская земля, а область Владимирская, уделы Луцкий, Бельзский, Холмский, Берестейский и даже Кременец перешли к Ольгерду и его родственникам. Когда в 1348 литвины потерпели поражение от крестоносцев на берегах Стравы, Казимир быстрым нашествием захватил Владимир, Луцк, Берестье и другие важнейшие города Волыни. Однако Ольгерд не только изгнал поляков оттуда, но и опустошил чисто польские области. Папа Климент IV отдал Казимиру десятую часть церковных доходов с Польши для войны с литовскими язычниками и возгласил крестовый поход. Ольгерд заключил союз с татарскими ханами Подолья. Война тянулась еще около пяти лет (до 1356), и обе стороны, по-видимому, остались при прежних владениях.

В 1366 война за Галицко-Волынское наследство возобновилась в третий раз. Казимир умер, не докончив спора с Ольгердом (1370). В 1377, незадолго до смерти, Ольгерд заключил мир с новым польско-венгерским королем Людовиком. По этому миру Волынь отошла к Литве, а Галиция, с присоединением уделов Холмского и Бельзского, осталась за Польшей.

Так, после большого кровопролития был решен при Ольгерде долгий спор за Галицко-Волынское наследство. Ввиду последовавшего вскоре, при Ягайле, соединения Литвы с Польшей, это кровопролитие в сущности оказалось бесполезным.

Походы Ольгерда на Москву (1368-1372)

Прочему Ольгерд стал союзником Тверского князя

Брак Ольгерда с тверской княжной Ульяной сблизил Литву с Тверью, давней соперницей Москвы в деле объединения Северо-Восточной Руси. Быстро расширявшаяся Литва была тогда могущественнее князей Московских, и влияние в Твери доставляло Ольгерду возможность противодействовать дальнейшему усилию рода Калиты. Благоприятным для Ольгерда обстоятельством была и юность нового московского князя Дмитрия Ивановича (в дальнейшем - Донского), родившегося в 1350.

Брат Ульяны, Михаил Александрович, сын казненного в Орде Александра Михайловича, был одним из замечательнейших тверских князей. Он родился, когда отец его проживал изгнанником в Пскове, а потом получил в удел город Микулин. Михаил и его старший брат Всеволод Холмский враждовали с дядей Василием Кашинским, владевшим тверским великим столом. От мора 1364 года умерли три брата Михаила, в том числе Всеволод Холмский, и двоюродный, Семен, который перед смертью отказал Михаилу свой Дорогобужский удел. Но старший тверской князь Василий Кашинский повелел отдать Дорогобуж родному брату Семена, Еремею. Завязался спор. Тверской епископ решил его в пользу Михаила, имевшего опору в своем шурине Ольгерде. Михаил получил в помощь от Ольгерда литовские войска, захватил в плен жену Василия и многих его бояр и пошёл осаждать Кашин. Еремей и Василий просили помощи в Москве. Жители Твери приняли сторону Михаила и хотели посадить его у себя вместо Василия Кашинского.

Димитрий Иванович московский и митрополит Алексей позвали Михаила Александровича в Москву на суд с Еремеем. Михаил приехал, но когда он не захотел отступить от спорного удела, его на время заключили под стражу (1368). Хотя он вскоре был отпущен из Москвы, причиненное насилие зажгло в нем сильную к ней вражду. Михаил по-прежнему уповал на помощь Ольгерда, женатого на его сестре Ульяне. Василий Кашинский вскоре умер (1368). Михаил наследовал великий стол Тверской, и начал упорную борьбу с Димитрием Московским при деятельной поддержке Ольгерда. Так произошло первое военное столкновение между двумя собирательницами Руси - Москвой и Литвой.

Ольгерд и Михаил предприняли три похода на Москву. По своему обычаю, Ольгерд действовал быстро и неожиданно. В первый поход он, явясь внезапно в московских пределах, разбил сторожевой полк на реке Тростне (Рузского уезда), и двинулся на саму Москву. Дмитрий Иванович затворился в Кремле и велел сжечь посад, чтобы в нем не укрепился неприятель. Выстроенные за год до этого новые каменные стены Кремля оказали надежную защиту, и Ольгерд, постояв дня три под Москвой, ушел, ограничившись разорением окрестных сел. Это было первое неприятельское нашествие вглубь Московской земли со времен Ивана Калиты; уже более сорока лет Москва не видела их. Дмитрий отступился от вмешательства в споры между Михаилом и некоторыми тверскими удельными князьями, но ненадолго. Спустя года два, Дмитрий напал на Тверское княжество и отплатил ему разорением некоторых городов. Михаил ушел опять в Литву, и опять при содействии сестры упросил Ольгерда помочь. С Ольгердом, как и в первый раз, кроме тверичей пошла и смоленская рать. Опять союзники осадили Москву, но не могли взять города, а только опустошили окрестности (1370). В следующем году перемирие было скреплено браком двоюродного брата Дмитрия, Владимира Андреевича, с дочерью Ольгерда Еленой.

Ободренный Михаил Тверской отправился в Орду и там испросил себе ярлык на великое княжение Владимирское. Но в Москве уже не обращали большого внимания на ханские ярлыки, не боялись и Ольгерда. Когда Михаил с ордынским послом Сарыхожей прибыл к Владимиру, граждане не впустили его в город, и ему пришлось уехать в Тверь. Сарыхожу Дмитрий пригласил в Москву и дарами склонил на свою сторону. Затем Дмитрий сам отправился в Орду, где не щадил денег, и Мамай снова утвердил за ним великое княжение Владимирское. Мало того, Дмитрий выкупил сына Михаила Ивана, который задолжал в Орде 10000 рублей, отстаивая взятками перед ханом старшинство своего отца. Ивана Михайловича держали в Москву под стражей, пока его отец не заплатил долга. В происшедшей затем новой войне Михаила с Дмитрием приняли участие новгородцы: они начали опасаться нового усиления Твери, которая хотела посадить в Новгороде своих наместников и возобновила притязания на соседние с ней новгородские области. На помощь Михаилу в третий раз явился Ольгерд. Они опять пошли на Москву. Но на сей раз им не удалось застать Дмитрия врасплох: он вышел им навстречу и разбил сторожевой литовский полк. Ольгерд поспешно отступил за крутой овраг. Несколько дней Ольгерд и Дмитрий стояли друг против друга, а потом снова помирились и разошлись (1372). Больше походов на Москву Ольгерд не совершал.

Религиозная политика Ольгерда

Литовская династия все более русела и крестилась по православному обряду. Семейство Ольгерда почти сплошь было православное. Обе его супруги, княжна витебская Мария и княжна тверская Ульяна, воспитывали своих детей в православии, имели при себе православных священников и воздвигали в литовской столице Вильне (Вильнюсе) храмы. Сам Ольгерд, был уже православным, когда находился в браке с витебской княжной и занимал Витебское княжение. Русская летопись свидетельствует, что в 1342 году, по просьбе псковичей, Ольгерд ходил к ним на помощь против немцев и, когда немцы были прогнаны, Псковичи просили Ольгерда креститься и сесть у них на княжение. Ольгерд отвечал, что уже крещён. Вместо себя он предложил юного сына своего Вингольда, который был окрещен в Пскове под именем Андрея и посажен там князем. Очевидно, всегда осторожный и скрытный, Ольгерд, из политических видов, скрывал от народа свою принадлежность к христианству, чтобы не возбудить против себя литовских язычников.

Жрецы с неудовольствием смотрели на появление при Ольгерде христианских храмов в Вильне, рядом со святилищем Перкуна, и на великую княгиню, окруженную православным духовенством, которое и занималось обращением язычников в христианство. Духовник великой княгини Марии, Нестор, успел склонить к крещению двух знатных литвинов. Жрецы обратились к Ольгерду с требованием наказать отступников. Ольгерд, еще недостаточно укрепившийся на Виленском столе, уступил требованию жрецов: Кумец и Нежило, в крещении Иоанн и Антоний, были заключены в темницу. Несмотря на угрозы и истязания, они остались верными своей религии, за что и были преданы мученической смерти. Вскоре за ними был казнён их родственник Круглец, принявший крещение под именем Евстафия. Это мученичество трех православных Литвинов совершилось в 1347 году. Торжеству языческой партии в Вильне способствовала и кончина жены Ольгерда, великой княгини Марии, умершей в предыдущем году.

В 1349 году Ольгерд вновь женился на православной княжне, Ульяне Тверской, и двор великой княгини вновь сделался сосредоточением православия. На месте, где были преданы смерти три помянутые выше мученика, княгиня Ульяна заложила храм во имя святой Троицы. Ольгерд, подобно галицким князьям, хлопотал получить особого митрополита для Западной России. Хлопоты эти при нем не увенчались успехом. Предание говорит, что митрополит московский Алексей во время своих объездов по русским областям посетил также Вильну и здесь лично освятил вновь построенный храм Пресвятой Девы.

За исключением помянутых трех мучеников не видно, чтобы, православие подвергалось гонению от Литвы, и оно мирно распространялось в княжеской семье и дружине Ольгерда. Но рядом с русским православием вторгалось в Литву католичество, со стороны Польши и двух немецких Орденов. А так как последние распространяли его мечом и огнем, католичество слыло на Литве под именем «немецкой веры» и было ненавистно народу. Возбуждению против католичества способствовало и усиливавшееся при Ольгерде влияние на Литву русской гражданственности. Однако усилия католических соседей, особенно поляков, не оставались бесплодны. Ольгерд и другие литовские князья, давая льготы многим немецким переселенцам, способствовали водворению католичества в своих городах, а иногда из политических видов прямо ему покровительствовали, и даже в минуты опасности от немцев принимали хотя на время католическую религию (Миндовг) или манили папских агентов обещанием принять ее (Гедимин и Кейстут). Во вторую половину княжения Ольгерда католические монахи вновь водворились в Вильне, с помощью одного из любимцев великого князя, Гаштольда.

Гаштольд, после завоевания Подолии, был поставлен наместником в Каменце. Влюбленный в дочь одного польского пана (Бучацкого), он получил ее руку под условием католичества, и в крещении назван Петром. Потом Ольгерд поставил его воеводой в Вильне. Петр Гаштольд, сделавшийся ревностным католиком, призвал в Вильну четырнадцать францисканских монахов и, заложил для них монастырь Богородицы на своем дворе, около 1365 года. Присутствие этих монахов одновременно с жестокими войнами против немцев, возбудило сильное неудовольствие в языческой толпе. Она воспользовалась отсутствием Ольгерда и Гаштольда, отправившихся в поход на Москву (в 1368), напала на монастырь и сожгла его. Семь монахов были убиты, а другие семеро привязаны к деревянным крестам и пущены по Вилии. По возвращении из похода Ольгерд жестоко наказал граждан Вильны за убийство монахов; говорят, было казнено до пятисот человек. Очевидно, Ольгерд на этот раз чувствовал себя так крепко на престоле, что не опасался неудовольствия язычников. Гаштольд опять призвал в Вильну францисканских монахов, но построил им монастырь не на прежнем месте, в центре города, а на окраине.

Смерть Ольгерда

Сам Ольгерд умер (1377) не только в православной вере, но и принял перед смертью монашество, по увещанию своей супруги Ульяны. Он был погребен в помянутом выше храме Пречистенском. Несмотря на это христианское погребение, если верить другому известию, литовские язычники справляли похороны Ольгерда по своим обычаям; причем сожгли на костре много лошадей с разными дорогими вещами.

Записка неизвестного немецкого крестоносца так описывает наружность Ольгерда: «Князь имеет величавый вид, румяное, продолговатое лицо, большой нос, глаза голубые, брови густые, бороду длинную, светлорусую, с проседью, такого же цвета волосы на голове, спереди уже выпавшие… Он выше среднего роста, ни толст, ни худощав; говорит звучным и приятным голосом, отлично сидит на коне, но ходит, немного прихрамывая на правую ногу, почему опирается на трость или на отрока. По-немецки хорошо понимает, но в беседах всегда имеет при себе переводчика».

Ольгерд в высокой степени обладал качествами, которыми отличаются основатели и распространители нового государств. Искусный, осторожный политик и неутомимый ратный вождь, умный организатор и ловкий дипломат, Ольгерд явился продолжателем Гедимина и, несмотря на необходимость одновременно вести борьбу с соседями в разных сторонах, успел раздвинуть пределы Литовско-Русского государства от Балтийского моря до Черного и от Западного Буга до верхней Оки.

Наследники Ольгерда

У Ольгерда по разным источникам, насчитывается двенадцать сыновей и пять дочерей. Наиболее известные его сыновья от Марии Витебской: Андрей-Вингольд Полоцкий, Владимир Киевский, Дмитрий-Корибут Брянский; от Юлиании (Ульяны) Тверской: Яков-Ягайло, Симеон-Лугвень, Коригелло, Скиргелло и Свидригелло. В Литве господствовала та же система наследования уделов, как и на Руси. Но порядок наследования великокняжеского стола еще не успел получить определенный вид. Как после Гедимина, так и после Ольгерда, вопрос о старшинстве сделался спорным.

Старшим в роде Гедиминовичей оставался Кейстут; но, уступая желанию Ольгерда, волю которого он привык уважать, престарелый литовский герой признал над собою старшинство племянника, и остался удельным князем Трокским. Выбор Ольгерда пал не на самого старшего из сыновей, Андрея Полоцкого, а на старшего сына от второго брака, (Ягелло). На этот выбор, несомненно, повлияла Ульяна. Но, как и после смерти Гедимина, согласие среди преемников Ольгерда скоро нарушилось. Княжение Ягайло началось междоусобием его со старшим братом Андреем Полоцким, который не захотел уступить своего старшинства младшему. Это первое междоусобие стало лишь прологом к гораздо более сильным и кровавым.

Великие князья Великого Княжества Литовского Чаропко Витовт

ОЛЬГЕРД (1345-1377)

ОЛЬГЕРД (1345-1377)

Летописцы пишут о нем как о выдающемся политическом деятеле, талантливом полководце, который был «разумен и любомудр, и крепок, мужествен бяше смысл мног стяжа... тем и умножися княжениа его, якоже ни един от братии его створа, ни отец его Гедимин, ни дед его».

Кревский князь Ольгерд Гедиминович в 1318 году женился на дочери витебского князя Ярослава Владимировича Марии, а после смерти тестя стал в 1320 году княжить в Витебске. До этого молодые жили в Можайске. Город, вероятно, достался Ольгерду по наследству от матери, смоленской княгини Ольги, сестры полоцкого князя Ивана Всеволодовича. Ольга была второй женой Гедимина и родила ему в 1296 году Ольгерда, а позже Кейстута. «Ольгерд и Кейстутей были в великой любви, и милости, и ласке», - говорится в Супральской летописи. «Братья Ольгерд и Кейстут превосходили других воспитанием, нравом, статностью, прирожденным рыцарским мужеством и многими другими знатными качествами, и потому они, более других братьев, любили друг друга», - пишет о братьях Матей Стрыйковский. Именно Ольгерд и Кейстут будут определять политику Великого Княжества Литовского, возглавят оборону своей державы и присоединят к ней новые земли.

Был Ольгерд рассудительным и прозорливым, сдержанным в чувствах. Когда положение складывалось против него, то действовал осторожно и хитро. Мог долго ждать своего часа, а дождавшись, не сомневался, не медлил, действовал решительно и стремительно. В глубокой тайне прятал свои мысли и намерения. Не радовал себя утехами и вином, думал о своем княжестве и народе, служил им. Современник Ольгерда так описывает его: «...князь имеет величественный вид; лицо его румяное, продолговатое, нос выдающийся, глаза голубые, очень выразительные, брови густые, светлые, волосы и борода светло-русые с проседью, лоб высокий, чело лысое, он росту выше среднего, ни толст, ни худощав, говорит голосом громким, внятным и приятным; он ездит прекрасно верхом, но ходит, прихрамывая на правую ногу, поэтому обыкновенно опирается на трость или на отрока; по-немецки понимает отлично и может свободно объясняться, однако же всегда говорит с нами через переводчиков».

Но пока Ольгерд находился в тени своего отца Гедимина, выполнял его повеления. Весной 1327 года Ольгерд привел войско на помощь польскому королю Локетке и дошел до Франкфурта-на-Одере. Участвовал он и в сражениях с крестоносцами. И только в 1342 году Ольгерд выступает как самостоятельный правитель. В это время к нему обратились псковичи с просьбой о помощи против ливонских рыцарей, которые вторглись в Псковскую землю и осадили Изборск. «Братья наши, новгородцы, нас покинули, не помогают нам; помоги нам ты, господи!» - просили витебского князя псковские послы. Ольгерд, Кейстут и сын полоцкого князя Воина Любко со своими дружинами пришли в Псков. Ольгерд не вступил в бой с крестоносцами, хоть изборцы и молили его о помощи. Недовольны были Ольгердом и псковичи. Но Ольгерд успокоил их: «Сидите в городе, не сдавайтесь, бейтесь с немцами, и если только не будет у вас крамолы, то ничего вам не сделают. А если мне пойти со своею силою на великую их силу, то сколько там падет мертвых и кто знает, чей будет верх? Если, Бог даст, и мы возьмем верх, то сколько будет побито народу, а какая будет из этого польза?» Действовал он рассудительно: выжидал, если не имел перевеса в силах над неприятелем, не лез напролом. А значит, что-то задумал. Он как бы насмехался над псковичами, когда говорил, что крестоносцы сами уйдут с Псковщины. И правда, после десяти дней осады ливонцы отступили от Изборска. Монах-летописец посчитал это за чудо и защиту Святого Николая Чудотворца. А разгадка была простая: князь послал в Ливонию три отряда, которые начали разорять орденские земли. Крестоносцам уже было не до Изборска, и они поспешили спасать Ливонию. Так без особых потерь Ольгерд прогнал завоевателей с Псковской земли. «Не только силою, сколько мудростию воевал», - повествует о князе Никоновская летопись.

Псковичи хотели крестить Ольгерда и посадить его на княжение в Пскове. Витебский князь ответил: «Я уже крещен, я уже христианин, а второй раз креститься не хочу и садиться у вас на княжение не хочу». О том, что Ольгерд «охристился в русскую веру», пишет и «Хроника Быховца». Будучи христианином, он все же не решился на крещение Литвы: «панове литовские вси были в своих верах поганских. И князь велики Ольгерд не чынил силы и в веру свою не вернул, и римское веры в Литве паки не было, толко руская змешалися», - говорится в «Хронике Быховца». В православии Ольгерд носил имя Александр, по другим известиям - Андрей. Но в помяннике Слуцкого монастыря записано: «Князя великого Олгирдово с крещении наречь Димитрия». Такие разные данные о христианстве Ольгерда объясняются тем, что князь не придавал официального характера своему вероисповеданию, чтобы не показывать превосходство одной веры над другой. Тем не менее, он возвел в Витебске церкви Благовещения и Святого Духа и крестил своих детей. Воспитывались они, по словам Яна Длугоша, «по греческому обычаю и на основах греческой веры», т. е. в православии. Но в орденских, русских и польских хрониках Ольгерд представлялся язычником, «врагом креста», и это мнение перешло в историческую литературу. Сработало стереотипное представление о Литве как о языческой стране, а значит, и правитель ее был язычник. И позже в 1411 году, когда была уже крещена Литва, великий князь Витовт укорял новгородцев за то, что они называли его «поганым», т. е. язычником. Как видим, сложившееся представление нелегко сломить, а тем более навязать новое.

Вместо себя Ольгерд предложил псковичам сына Андрея. Молодой княжич был возведен на псковский посад.

Но не Ольгерду достался великокняжеский посад, а Евнуту - сыну Гедимина от третьей жены, полоцкой княжны Евны. Остальные братья не признали власти великого князя и правили самостоятельно в своих уделах: Монивид - в Кернове и Слониме, Глеб-Наримонт - в Полоцке, Любарт - в Луцке, Кейстут - в Троках, Городно и Берестье, Ольгерд - в Витебске и Креве. Каждый правил по своему усмотрению. Только раз собрались они вместе для решения общегосударственных задач. В 1341 году Гедиминовичи участвовали в походе на Пруссию, который возглавил Монивид. Он, вероятно, претендовал на верховную власть в государстве и в обход Евнута подписал перемирную грамоту с Орденом. Хотя, как старший из Гедиминовичей, он считал себя достойным великокняжения, но вот так и не стал великим князем, ибо вскоре после похода умер. В разделе Воскресенской летописи «Начало государей Литовскых» отмечается, что великим князем стал второй сын Гедимина - Наримонт. В одной из битв с татарами он попал в плен, откуда его выкупил московский князь Иван Данилович. Наримонт крестился в православие, «и того для братия его и вся земля Литовъская не даша ему великого княжения, а посадиша на великое княжение Олгерда, а Наримонта взяли въ Великий Новгородъ на пригороды». Эти факты не подтверждаются другими источниками. Известно, что Глеб-Наримонт с 1338 года был полоцким князем, а новгородские пригороды получил еще в 1333 году.

Правдоподобно, что после смерти Монивида Глеб-Наримонт, как старший брат, пользовался большим влиянием в государстве, мог даже выполнять функции великого князя. Правление Наримонта не подкреплено никакими документальными и письменными свидетельствами. Но остались предания о великом князе Наримонте, прототипом которого и был Глеб-Наримонт. Летописный Наримонт «вделал герб человека на кони з мечом», но первая известная печать с гербом «Погоня» принадлежала именно Глебу-Наримонту, которой он в 1338 году как полоцкий князь скрепил договор с Ливонским орденом.

Даже если Великим Княжеством и правили Глеб-Наримонт и Евнут, то Ольгерд и Кейстут брали на себя политическую инициативу. Они организовали в 1342 году поход в Пруссию. Именно к ним как к самым сильным князьям Великого Княжества Литовского и обратились за помощью псковичи. Так что закономерно, что Ольгерд и Кейстут считали себя некоронованными властителями Великого Княжества и мечтали взять верховную власть в державе.

Четыре года после смерти Гедимина в Великом Княжестве было спокойно, не тревожили и внешние враги. Да покой этот был обманчивый. В Ордене решили, что наступил удобный момент нанести Великому Княжеству сокрушительный удар: оно распалось на уделы, великий князь не обладает сильной властью и некому дать отпор врагам. В Пруссии собрались европейские властители, среди них были чешский король Ян, венгерский король Людовик, граф Гюнтер Шварцбуг (ставший позже императором), маркграф моравский Карл, граф голландский Вильгельм IV, граф голштанский Генрих и другие знатные особы. Намечался грандиозный поход на Литву.

Вот тогда Ольгерд и Кейстут решили свергнуть с великого посада Евнута: «Евнутий не бяшеть храбръ, а держит стольный градъ Вильно». В 1345 году Ольгерд и Кейстут выступили на Вильно. Кейстут 22 ноября захватил город. Евнут убежал из замка в одном кожушке, но был пойман и «хован в тюрьме». Кейстут передал власть приехавшему из Крева Ольгерду: «Тобе подобаеть княземь великим быти во Вильни, ты стареши брат, а я с тобою за одно живу». Сам Кейстут стал княжить «волею своею на княстве Троцком», в состав которого входили Аукштайтия, Подляшье, Городенская и Берестейская земли. А Ольгерд «...в Вильне на Великом князстве Литовском и Русском пановал». Из этого сообщения видно, что Великое Княжество Литовское и Русское в то время состояли из Виленской, Новогродской, Менской, Полоцко-Витебской земель, а Трокское княжество, хоть и было вассальным, но не входило в Великое Княжество.

Не все Гедиминовичи приняли власть Ольгерда. Евнут сбежал в Москву. Но московский князь Симеон Гордый не захотел ссориться с новым великим князем литовским и не помог Евнуту вернуть великий посад. Сбежал в Орду и полоцкий князь Глеб-Наримонт. Он также не получил поддержки и лишился Полоцка, который Ольгерд передал своему сыну Андрею.

Вскоре беглецы вернулись назад. Глеб получил Пинский удел, а Евнут - Заславль. Мир в Великом Княжестве Литовском был сохранен.

Орден встретил достойный отпор. Пока крестоносцы безуспешно осаждали один из замков в Аукштайтии, Ольгерд ворвался в Пруссию. Крестоносцы сняли осаду и поспешили защищать свои владения. Ольгерд неожиданно поменял направление похода. Морским берегом привел свое войско в Куронию и напал на владения ливонских рыцарей, захватил и разрушил замок Тервете, разорил предместья Митавы и Зегевольда, волости Торейде и Кремун. «Он произвел большое кровопролитие, убив около 2000 человек, и многих увел в плен», - писал Вартберг. Во время похода к Ольгерду в лагерь прибыл один ливский старейшина и сказал, что ливы избрали его королем. «Литовский же король спросил его, что нужно сделать с ливонским магистром. Тогда лив ответил, что они прогонят его вместе со всеми немцами. Но король сказал: «Мужик! Ты не будешь тут королем!» и велел ему отрубить голову на поле перед замком Зегевольда», - сообщает Вартберг. Но он не объясняет поступка Ольгерда. Что толкнуло его на жестокость? Вероятно, Ольгерд считал, что Ливония должна принадлежать ему как наследственное владение полоцких князей, чью власть он унаследовал. А поэтому терпеть какого-то «мужика», покусившегося на его власть в Ливонии, не стал. Решение было опрометчивым, ибо Ольгерд выступил против воли ливов и лишился их поддержки. Но разве мог он подчиниться чужой воле?

Итоги этого стремительного и разрушительного похода Ольгерда принесли Ордену не только материальные и физические потери, но и моральные. Титулованные гости разочаровались в мощи Ордена, и симпатии к крестоносцам значительно остыли. Многие из них уже более не откликались на призыв Ордена помочь распространять христианство в Литве. Магистр Людольф Кениг был объявлен сумасшедшим, и его заменили на деятельного Генриха Дусмера.

В начале своего правления Ольгерду нужно было не только укрепить власть в Литве, но и показать свою силу соседям. Когда он узнал, что московский ставленник в Новгороде назвал его псом, то в 1346 году выступил в поход на Новгородскую землю. «Хочу с вами видеться, бранил меня посадник ваш Ефстафий Дворянинец, называл псом», - передал Ольгерд через послов новгородцам. Личное оскорбление было только поводом для похода на Новгород, не месть вела Ольгерда, а политическая необходимость убрать ставленника московского князя Симеона в Новгороде.

Действия Ольгерда оказались эффективными для него и плачевными для новгородцев. Он разорил земли по рекам Шелони и Луге и возвратился домой. А Новгород понял, что «покоя» от Ольгерда теперь не ждать, и откупился большой контрибуцией. На вече новгородцы убили Дворянинца: «Из-за тебя разорили нашу волоть». С Великим Княжеством Литовским Новгород заключил мир.

Стало ясно, что на великокняжеский посад в Вильно сел хитрый и рассудительный, смелый и осторожный, решительный и терпеливый правитель. Впечатляет его редкая активность. Ольгерд с войском появляется то в Пруссии, то в Ливонии, то под Псковом, то под Москвой, то в Крыму, то на Подолии, то на Волыни. Своей деятельностью он охватывает почти всю Восточную Европу.

В начале 1348 года возобновилась война с Орденом. Сорокатысячное войско крестоносцев, в котором были рыцари из Германии, Франции, Англии, напало на Литву. 2 февраля на реке Страве возле замка Жижморы произошла битва между крестоносцами и войском Ольгерда, основу которого составляли полки из Пинска, Полоцка, Витебска, Берестья, Смоленска и Владимира Волынского. Главный удар Ольгерд нанес по центру крестоносцев. Увидев, что правое крыло литвинского войска ослаблено (увязло в болоте), великий магистр Генрих Дусмер двинул левое крыло своей рати в обход и одновременно ударил по центру. Литвины начали отступать через Страву, но проломился лед, и утонуло много людей. Погиб и Ольгердов брат, пинский князь Глеб-Наримонт. По орденским известиям, Ольгерд потерял 10 000 воинов, что явно завышено. Но и крестоносцы понесли значительные потери и не двинулись на завоевание Литвы, а отступили в Пруссию. Какая же это победа? Пиррова победа, пафосно воспетая орденскими хронистами.

После битвы на Страве Орден отказывается от крупных походов и переходит к тактике мелких набегов-рейзов. Кейстуту хватало сил отбиваться, а Ольгерд мог заняться политикой на Востоке. Цель ее Ольгерд высказал открыто: «Вся Русь должна принадлежать Литве». Об этом в 1358 году в Нюренберге заявили его послы императору Карлу IV. От императора Ольгерд и Кейстут требовали возвратить Великому Княжеству завоеванные Орденом прусские и ливонские земли, переселить крестоносцев на границу с татарами, а взамен они крестят Литву. Император отправил к Ольгерду посольство. Послы передали отрицательный ответ императору и потребовали земельных уступок Ордену, которые еще сделал Миндовг. «Теперь ясно вижу, что у вас дело не о моей вере, как говорите, а о деньгах», - сказал Ольгерд императорским послам. «Литовские князья еще раз обманули императора и Орден для того, чтобы выиграть время, необходимое им для отдыха», - считает Вартберг. Так-то оно так, передышка нужна была Кейстуту и Ольгерду, но перевести дыхание не давали события. Времени на отдых не было.

Ольгерд добивался успехов в своей восточной политике. В 1356 году он присоединил к Великому Княжеству Брянск, а в 1358 году - Мстиславль. Смоленский князь Святослав Иванович признал власть Ольгерда.

Наибольшего успеха Ольгерд достиг в 1362 году (по другим известиям - в 1363 г.) после похода в «поле Дикое». Войско Ольгерда разбило объединенное войско Крымской, Перекопской, Ямболукской орд. По мнению историков В. Тимошенко и Н. Линника, битва произошла 15 сентября 1362 года на реке Синяя Вода - левом притоке Южного Буга, возле современного Уланова.

«Хроника Литовская и Жмойтская» так описывает битву: «А гды пришли до Синей Воды, минувши Киев и Черкасы, указалася им в полю великая орда з трома цариками на три обозы разделенныи, то есть Котлубая (крымского хана), Китабея, Бекера (хана Перекопской орды) и Дмитрасолтана. То обачивши, Ольгерд, же до войны готовы татаре, розшиковал войско свое на шесть гуфов закривленных з боков и на чоло розсадивши, абы их татаре танцами звыклыми огорнути и стрелами шкодити не могли. А потом з великою запальчивостю татаре град железный з луков на литву густо пустили, але им стрелбою не зашкодили, для порядного ушикованя и прудкого розступеня. Литва зас з русю скочила зараз з копиями и шаблями, потыкаючися, чоло им перервали и танцы помешали, другие зас з куш белтами, а в звалаща новогорожане з Кориятовичами валили их з коней (Кориятовичи - сыновья новогородского князя Михаила - Кориата, Юрий, Александр, Константин, Федор. - Авт.), натираючи на них з боков, летали не иначей як снопы от гвалтовного ветру татаре розбурены, а не могучи больш литве на чоле вытрвати, почали мешатися и утекати по широких полях... Трупов тежь татарских полны поля и реки были». В битве погибли и татарские предводители Котлубуг, Хаджибег и Дмитрий.

Ольгерд сполна использовал победу. Он освободил от власти татар города Белую Церковь, Звенигород, Путивль, захватил татарские крепости Торгавицу и Очаков, «и от Путивля аж до вустя Дону от татаров волно учинили и остранили аж до Волги». Земли от устья реки Серет до Черного моря, бассейны рек Днепра, Южного Буга, Южное Поднепровье были освобождены от татар, «аж ледве часть их праз Днестр утекла на Черное море и до Перекопу». Киевская, Черниговская, Новгород-Северская земли, Подолие вошли в состав Великого Княжества Литовского.

Присоединение огромных территорий бывшей Руси повлияло и на название государства. Теперь оно называлось Великим Княжеством Литовским и Русским. Литвой считали балтские земли государства, западные и центральные земли Беларуси до Днепровской Березины. Польский хронист Ян Длугош писал: «Литву от русских земель отделяла река Березина». Но в широком смысле под Литвой понимали почти всю Беларусь. Например, в «Списке русских городов дальних и ближних» (конец XIV и начало XV столетий) к «литовьскым» городам отнесены: «Случеск. Городец на Немне. Мереч. Клеческ. Кернов. Ковно. Велкомирье. Моишогола. Вильно. Трокы. Медники камен. Крев. Лошеск. Голшаны. Березуеск. Дрютеск. Немиза. Рша камен. Горволь. Свислочь. Лукомль. Логоско. Полтеск. Видбеск. Новый городок Литовьскыи. Оболчи... . Лебедев. Борисов. Лида. Пуня. Любутеск. Перелай. Родно. Менеск. Мченеск. Ижеславль».

Ольгерд принимает титул «великий князь Литовский, Русский, дедич Кревский, Витебский, Полоцкий и иных», как он подписался в одной из грамот. Со временем он укрепил свою власть. В первые годы правления доводилось Ольгерду лавировать между разными группами бояр, между язычниками и христианами, между интересами братьев. И если вначале под давлением языческих жрецов Ольгерд якобы покарал троих своих вельмож - Кумца, Нежилу и Круглеца, принявших христианство, то, укрепившись на великокняжеском посаде, он проводит христианизацию Вильно. По его приказу разрушили языческое капище и построили церковь Святого Михаила. Вторая Ольгердова жена Ульяна Тверская приказала высечь священную дубраву. На месте, где казнили троих христиан, Ольгерд возвел Троицкую церковь. В 1365 году он расправился с восстанием язычников «с тем, чтобы, имея такой пример, никто христианам никакого вреда не делал», как свидетельствовал орденский сановник Конрад Кибург. Эти факты противоречат сочиненному в Константинополе «Житию трех виленских мучеников». Не мог князь-христианин расправиться с теми, кто принял его веру, если, конечно, они не провинились перед ним в чем-нибудь преступном. Но, кажется, что «Житие» было политическим заказом московской митрополии с целью очернить Ольгерда в глазах его православных подданных. К этому вопросу мы еще вернемся.

Позже, в 1368 году, Ольгерд провел важную реформу, направленную на ограничение власти жрецов-кревов. Наместники Ольгерда теперь «то само яко кревовие с тоюж моцою судили и суды свои в дело вводили». Ольгерд решительно менял старый уклад жизни своих подданных. Сила жреческой касты была сломлена. Эти случаи и показывают рост Ольгердовой власти. Вначале он зависит от разных политических групп, но потом «держал свою державу в великом порядку».

В борьбе за бывшие земли Древней Руси Ольгерд, как Гедимин, столкнулся с Великим Княжеством Владимирским. Ольгерд поддерживает своих союзников, тверских князей, даже после смерти жены Марии Витебской женится в 1350 году на княгине Ульяне Тверской. В 1368 году московский князь Дмитрий Иванович выгнал из Твери князя Михаила Александровича. Князь прибежал в Литву к Ольгерду и просил его пойти ратью к Москве, при этом молился и бил челом со слезами. Михаил Александрович просил у дочери, великой княгини Ульяны, содействия, и она начала понуждать Ольгерда заступиться за своего отца. Как оказалось, Ольгерд был под ее сильным влиянием, поэтому, «жены своеа молениа слушаа», пошел на Москву. Но не только это вынудило Ольгерда начать войну с Дмитрием Ивановичем. Московский удельный князь Владимир Серпуховский захватил Ржев, и Ольгерд желал возвратить этот город. Поход готовился тайно. Несколько тысяч человек мостили по лесам дороги, наводили мосты через реки, гати на болотах. В поход выступили Кейстут и его сын Витовт, который «тогда бо еще младъ и неславенъ», смоленская рать. Поход был стремительным и неожиданным для Дмитрия Ивановича; он даже не успел подготовиться к его отражению. Русский летописец подробно описывает тактику Ольгерда: «Бе же обычай Олгерда Гедименовича таковъ; никто же не ведаше его, куды мысляше ратью ити, или на что събираеть воинства много, понеже и сами так воинствении чинове и рать вся не ведяше, куды идяше, ни свои, ни чюжии, ни гости свои, ни гости пришельци; въ таинстве все творяше любомудро, да не изыдеть весть въ землю, на неяже хощеть ити ратью, и таковою хитростию изкрадываше, многи земли поималъ и многи грады и страны попленилъ; не толико силою, елико мудростию воеваше, и бысть отъ него страхъ на всехъ, и превзыде княжением и богатьством паче многихъ».

Но и сила нужна была. Благодаря перевесу своего войска 21 ноября на реке Тростне Ольгерд разбил московский, коломенский и дмитриевский сторожевые полки и подошел к Москве. Напуганный князь Дмитрий Иванович спрятался за мощные каменные стены кремля, построенного за год до этого. Три дня простоял Ольгерд с войском около Московского кремля, пока Дмитрий Иванович не запросил мира. По договору Тверь вновь переходила к законному владельцу князю Михаилу Александровичу. Дмитрий Иванович отказывался вмешиваться в дела Тверского княжества. Ржев возвращался Великому Княжеству Литовскому. Граница Великого Княжества Литовского с Великим Княжеством Владимирским пролегла «по Можайск а по Коломну».

Добившись своего, Ольгерд 27 ноября отошел от Москвы, предавая огню и опустошению все на своем пути. Красочно рассказывает об этом походе «Хроника Быховца»: «И в тыи часы князь велики Олгерд Гидыминович литовский и руский, справуючы радне господарство свое, и не малы час пановал у Великом княстве Литовском, и был в докончании и в доброй прыязни з великим князем Дмитрием Ивановичом московским. Которы же князь велики без кождое прычыны, опустившы докончания и прыязнь, и прыслал до великого князя Олгерда посла своего со одповедию, а прыслал к нему огонь и саблю, и даючы ему видати, што «буду в земли твоей по красной весне, по тихому лету». И князь велики Олгерд вынял с огнива губку а кремень, и, запалившы губку, дал послу, а рек так: «Дай то господару и поведай ему, што у нас в Литве огонь есть, же бо он одказывает до мене, хотячы в моей земли быти по красное весне и по тихому лету. А я дасть Бог в него буду на Велик день, а поцалую его красным яйцом - через шчыт с улицою, а з Божыю помочыю к городу его Москве копие свое прыслоню; бо не той валечник, щто часу подобного вальчыт, але той валечник, коли непогода вальки, тогды над непрыятелем своим непрыязни доводит». И одпустившы посла и собравшы войска свои вси литовские и руские, и пошел з Витебска просто ку Москве. И на самы Велики день рано князь велики со бояры и со князи от завутрыни идет з церкви, а князь велики Олгирд со всими силами своими, роспустившы хоругви свои, вказался на Поклонной горе.

И видячы то князь велики московски и впаде в страх велик и ужасеся, видячы великого князя Олгерда з великою силою его, иж прышол на него так моцне а сильне подлуг слова своего. И не могучы ему жадного одпору вчынити, и послал до него, просячы его и великия дары ему обицаючы, абы его з ойчызны его Москвы не выгнал, а гнев бы свой одпустил, и взял бы в него, што хотел.

И князь велики Олгерд сожалился, и ласку свою вчынил, и з Москвы его не добывал, и мир с ним взял. А затым, змову вчынившы, и сам князь велики московски к нему выехал и с ним виделся, и дары многими безчысленне, золота, серебра и дорогим жемчугом, и собольми и инным дорогим а дивным зверем мохнатым князя великого Ольгерда даровал, и шкоду, которую он прынял в земли его идучы, ему заступил. И затым князь велики Олгерд рек князю великому московскому: «Ачкольвек есми з тобою перемирылся, але ми ся иначей вчинить не годит, только мушу под городом твоим Москвою копие свое прыслонити, а тую славу вчынити, што велики князь литовски и руски, и жомойтски Олгерд копие свое под Москвою прыслонил». И вшедшы сам на конь, и копие вземшы в руку, и прыехавшы ко городу и копие свое к стени прыслонил, и едучы назад рекл так великим голосом: «Княже велики московски! Паметай то, што копие литовское стояло под Москвою».

Очевидно, что рассказ из «Хроники Быховца» - красочный вымысел летописца, который гордился правителем Великого Княжества Литовского, его находчивостью и решимостью. Но в памяти русских летописцев этот поход остался как «первое зло от Литвы». «Остаток посада пожже, и монастыри, и церкви, и волости, и села попали, а христианы изсече, а ины в полон поведе, иже не успели разбежатися, первое зло от Литвы створися окаянно и всегубительно», - написано про это «зло» в Никоновской летописи. Зато тверской летописец оправдывал Ольгерда, заметив, что он учинил «лихо за лихо». Во время этого похода Ольгерд расправился с князем Семеном Дмитриевичем Стародубским, желавшим вернуть Стародубское княжество, а в Оболенске убил князя Константина Юрьевича.

Конфликт с Москвой со временем перерос в многолетние войны, которые шли с переменным успехом.

Дмитрий Иванович не держал мира. Зимой 1369 года московская и волоколамская рати захватили Ржевскую волость. Потерпели и союзники Ольгерда. Дмитрий Иванович пленил нижегородского князя Бориса, зятя Ольгерда, а его княжество стало добычей московского князя. Досталось и новосильскому князю Ивану, чье княжество захватили московские полки: его мать и жена, дочь Ольгерда, взяты в плен. Летом 1370 года московские полки напали на Брянск, а зимой воевали с Тверским княжеством. Надо было наносить ответный удар, чтобы утихомирить агрессию Дмитрия Ивановича. Убежавший в Литву князь Михаил Александрович опять просил заступиться за него.

Ольгерд вновь пошел на Москву. В ноябре 1371 года Ольгерд и Кейстут, а также их союзники Михаил Тверской и Святослав Смоленский с дружинами подошли 25 ноября 1371 года к Волоку Ламскому, где дорогу им перегородили московские полки, но они были разбиты.

Брать город Ольгерд не стал. Дав войску отдохнуть три дня, Ольгерд пошел прямо на Москву и 6 декабря осадил ее. Дмитрий Иванович вновь просил мира. Ольгерд ответил московскому послу: «Не желаю разлития крови людской, не за тем пришел, чтобы уничтожение расширить, ибо хочу справедливости и оставаться приятелем князя Дмитрия». Так, Ольгерд не жаждал пролития людской крови, но вынужден был с оружием защищать свое государство. С Дмитрием Ивановичем было заключено краткое перемирие. Ольгерд повел войско назад. Поход можно было считать удачным, если учесть, что Михаила Тверского в Орде утвердили великим князем владимирским, а из плена были освобождены родственники Ольгерда.

Не имея сил справиться с Ольгердом, Дмитрий вместе с митрополитом Алексием пожаловались на него константинопольскому патриарху Филофею. И патриарх откликнулся, прислал на Русь две грамоты. Русские князья призывались объединиться вокруг Дмитрия Ивановича для общей войны против «врагов креста, которые безбожно поклоняются огню». Война с Ольгердом означала «воевать за Бога и бить врагов его». Православные князья («позорные нарушители заветов божьих и своих клятв и обещания»), помогавшие Ольгерду в борьбе с Дмитрием, были отлучены от церкви. Патриарх требовал отречься от Ольгерда и тем самым заслужить прощение. Сам Ольгерд признавался «врагом креста». Нечего говорить, что подобные грамоты служили врагам Ольгерда. Забыли о клятвах козельский и вяземский князья и перешли на службу к Дмитрию.

Ольгерд был возмущен коварством Дмитрия и нарушением перемирия, скрепленного браком Ольгердовой дочери Елены с двоюродным братом Дмитрия Владимиром Андреевичем Серпуховским. Но больше всего Ольгерд возмущался поступком митрополита: «Не было такого митрополита, как этот митрополит: благословляет московитов на пролитие крови, а к нам в Киев не отправляется. А кто целовал мне крест и убежал в Москву, с того митрополит снимает целование креста. Было ли такое на свете, чтоб целование креста снимать? Нужно митрополиту благословить московитов, чтобы нам помогали, поскольку мы воюем за них с немцами». Кстати, эти слова еще раз подтверждают, что Ольгерд был христианином, ибо ему как христианскому государю клялись на кресте.

Выход из ситуации Ольгерд видел в назначении отдельного от Москвы митрополита. Поэтому он просил у патриарха митрополита для Литвы, Киева, Смоленска, Твери, Малой Руси, Новосила и Нижнего Новгорода. Но патриарх был заинтересован в религиозном единстве Руси. К Ольгерду был послан иеромонах Киприан Цамблак с целью уговорить его подчинить духовной власти Алексия, митрополита «всея Руси», свои владения. Ольгерд не принял предложения патриарха.

Но по-прежнему главным врагом Великого Княжества Литовского был Орден. Почти каждый год крестоносцы совершали грабительские походы на Литву. В 1362 году крестоносцы захватили и разрушили Ковно - центр оборонительной системы на среднем Немане. Кейстут восстановил крепость, но крестоносцы вновь разрушили ее. Натиск Ордена не ослабевал. Орденские хроники пишут не о славных подвигах рыцарей, не об их миссионерской жертвенности, а о разбоях: «разоряли, жгли, уводили многих в плен, убивали много людей». Мелкими нападениями в ответ нельзя было остановить разбойничью агрессию Ордена. Кейстут и Ольгерд задумали большой поход в Пруссию.

Вот что об этом походе пишет орденский хронист Вартберг: «Когда в ту же зиму (1370 г.) распространился слух о союзе литвинов и русинов с другими союзными народами, великий магистр послал главного маршала на разведку. Последний застал их в Сретение (2 февраля) врасплох и разбил их наголову, причем в плен было взято 220 человек. Но пленные сообщили ему верное известие о сборе большого литовского войска. Только одну ночь оставался он там и возвратился тотчас же к великому магистру, который вследствие этого собрал тотчас же в Кенигсберге земское ополчение из братьев и туземцев тех земель, однако не все, так как ему было неизвестно, когда и где литвины вторгнутся в страну. Они же пришли со всей силой со многими тысячами в воскресенье Exurge domine, которое пришлось на 17 февраля, ранним утром в землю самаитов (жемайтов) к замку Рудову (теперь село Мельниково в Калининградской области).

В полдень против них вышли великий магистр и главный маршал, и произошла битва, в которой пало около 5500 храбрых мужей; большею частью русинов, не считая тех, кои, рассеявшись по пустыне, погибли от холода».

Вартберг приписал победу Ордену, но признал, что погибли великий маршал Геннинг фон Шинденкопф, великий командор, 4 командора, 26 орденских рыцарей, граф Арнольд Лореттский и около 300 воинов, хотя потери крестоносцев доходили до 5000 человек. Но орденские хронисты не фиксировали потери в вспомогательных отрядах ополченцев и прибывших из Европы гостей. Поэтому получалось, что Орден в боях с литвинами нес минимальные потери. Даже такая простоватая ложь годилась для войны с литвинами, которых Орден всегда в хрониках побеждал, но никак не мог победить и завоевать. Поэтому крестоносцы методично продолжали набеги на Литву и Жемайтию.

А Ольгерд пошел на помощь Любарту, они отвоевали Волынь у Польского Королевства. Кейстут вынужден был обходиться своими силами. Но их, видимо, не хватало. Попытка Ольгерда и Кейстута на переговорах 1 ноября 1372 года с великим магистром Винрихом Книпроде заключить мир сорвалась. Обе стороны договорились лишь об обмене пленными. Орден не собирался мириться. В феврале 1373 года ливонский магистр Вильгельм Вримерсгеймский разорил земли между верхним течением рек Свенты и Вилии. Неожиданно в роли примирителя выступил папа Григорий XI. Папа обещал прислать миссионеров и посредников для заключения мира Литвы с Орденом и другими христианскими странами. Предложение осталось без ответа. Вероятно, Ольгерд не верил в прочный мир с исконными врагами и не тратил зря время на пустые разговоры, он был занят другими делами.

В 1372 году Ольгерд вновь ходил на Москву на помощь тверскому князю Михаилу Александровичу. В первом же бою около Любутска московское войско разбило передовой Ольгердов полк, что и определило ход действий. Ольгерд проявил осторожность. Несколько дней разделенные глубоким оврагом войска простояли в бездействии. Наконец 31 июля было заключено перемирие до 26 октября. Ольгерд обещал Дмитрию Ивановичу, что Михаил Тверской вернет Москве все захваченные им города, и отказывался помогать ему дальше, чем выдал его на расправу. В 1375 году Тверь пала, взятая московскими полками. Надо думать, если б не угроза тевтонского вторжения, Ольгерд более решительно вел бы себя с Москвой. Но теперь он решил не рисковать, а сосредоточить силы для отпора Ордену. Тверь была принесена в жертву Москве.

В старости Ольгерд отходит от активной деятельности. Крестоносцы по-прежнему грабительскими походами разоряли Литву и Жемайтию, желая превратить их в пустыню. За годы правления Ольгерда прусские рыцари совершили 70 походов на Литву, а ливонские - 30. Доведенные до крайности жители Аукштайтии, Упиты, Стрипейка, Мезевильта в 1351 году хотели даже переселиться в Ливонию: хоть под немецким ярмом, но уцелеть. Магистр отказал им. Ордену нужны были язычники для захвата их земель и вывода самих в неволю, а не свободные христиане. И жемайты тоже хотели переселиться куда-нибудь подальше от Ордена. Тем не менее, Орден не мог покорить Великое Княжество Литовское, которое находило новые силы в белорусских и украинских землях. А это давало возможность наносить ответные удары по Ордену. Тревожил набегами на Динабург полоцкий князь Андрей. Кейстут походами разорял прусские земли. Орден мстил новыми нападениями и разорениями Жемайтии и Литвы и выводил оттуда в неволю жителей. И Ольгерд вновь взял оружие в руки. В 1376 году он вместе с Кейстутом возглавил поход на Пруссию. Давно Орденская страна не знала такого нашествия. Были захвачены и разрушены четыре замка.

Ольгерд хотел оставить Великое Княжество в порядке, сильным и защищенным от воинственных соседей. С Москвой он сохранял мир. Был решен вопрос о Галиции и Волыни. Воспользовавшись смертью польского короля Казимира, Ольгерд послал в 1376 году в Польшу Кейстута, Любарта, Витовта Кейстутовича и своего сына Ягайлу. Литвины опустошили Люблинскую и Сандомирскую земли так, что, как утверждает Вартберг, о таком разорении «никогда не было слыхано в прежние времена». Новый польский король Людовик Венгерский в Сандомире заключил с послом Ольгерда Кейстутом мир. Галиция переходила к Венгрии, а Волынь - к Великому Княжеству Литовскому.

Стремился Ольгерд помириться и с Орденом. Когда в феврале 1377 года 12-тысячная рать крестоносцев подошла к Вильно, Ольгерд пригласил великого маршала Готфрида Линдена на мирные переговоры. Но желаемого мира Ольгерд не заключил, только договорился, чтобы маршал вывел войско из Литвы без грабежа и убийств: маршал и знатные европейские гости получили дорогие подарки. Но все же приходилось и воевать. «В том же году, накануне вербницы (21 марта), король Кейстут со своими сыновьями и Ольгердовыми сыновьями, своими двоюродными братьями с великим войском, которое также состояло из русинов, враждебно напал на Курляндию», - пишет Вартберг в своей «Хронике». Это сообщение показывает, что «русинов» привели Ольгердовые сыновья от Марии Витебской, владевшие Полоцким, Киевским, Брянским, Черниговским княжествами. В ответ крестоносцы предприняли поход на Упиту, который состоялся 24 мая 1377 года. Говоря о нем, хронист Вартберг сообщает и о смерти великого князя: «В том же году, в то же время умер Ольгерд». Из других источников известно, что Ольгерд перед смертью по просьбе жены Ульяны и ее духовника печерского архимандрита Давида принял монашество.

Теодор Нарбут привел запись в Виленском евангелии, которое находилось в Пречистенской церкви: «Великий литовский князь Андрей Гедиминовичь, въ святой схиме Алексий, усопши на память Плтона и Романа». А этот день - 18 ноября. Согласно орденским данным, тело Ольгерда якобы сожгли на костре, и его прах закопали. Но это вызывает сомнение. В Никоновской летописи говорится, что его тело погребено в построенной Ольгердом церкви Пресвятой Богородицы (впоследствии Пречистенский собор) в Вильно. В XIX веке в соборе нашли надгробие с могилы Ольгерда и Марии Витебской. Большую серебряную плиту ректор Виленского университета переплавил в столовое серебро. Да, что не сумели уничтожить захватчики и время, уничтожили просвещенные варвары, а в память об Ольгерде звучат летописные слова. Русский летописец Патриаршей, или Николаевской, летописи с почтением написал об Ольгерде: «Во всей же братьи своей Олгердъ превзыде властию и саном, понеже пьянства не любяше, никогда же пиан бываше, вина не пиаше, и играниа и всякого непоспешного ему къ дръжаве и къ строению власти не любляше; но всегда въ великоумьствии и въ воздержании бываше, и отъ сего разуменъ, и любомудръ, и крепок, и мужественъ бяше, и смысл многъ стяжа, и таковым коварством многи страны и земли повоева, и многи грады и княження поималъ за себя, и удръжа себе власть велию; темъ и умножися княжение его, якоже ни единъ от братии его сътвори, ни отец его Гедимин, ни дед его.